Матео заметил меня первым. Он сел ровнее, отстранившись от женщины.
Она повернулась на табурете, ее улыбка сникла, когда она оглядела меня.
Привет, Вера, брови Матео сошлись вместе. Ты в порядке?
Не говори мне «Привет». И нет. Я не в порядке, я расправила плечи. Я не твоя сестра.
Не моя сестра? его лоб нахмурился. О чем ты говоришь? Ты пьяна?
Думаю, да, я ненавидела, что позволила себе напиться. Ненавидела, что поступила как она. Ненавидела, что потеряла его.
Матео даже не был моим с самого начала, но я все равно его потеряла.
Я потеряла их всех.
Боже, как это больно. Когда же перестанет болеть?
У него аллергия на моллюсков, сказала я блондинке.
Ее брови сошлись вместе.
А?
Его любимый цвет синий. Он обожает горошек, но только если есть ранч, в который его можно макать. Почти все, что он покупает для своей дочери фиолетового цвета.
Женщина посмотрела на Матео.
У тебя есть дочь?
Он проигнорировал ее, его взгляд был прикован ко мне.
И я уставилась на него в ответ, удерживая его сапфировые глаза, когда мои собственные наполнились слезами.
Он пилот, но больше не летает. Не знаю, почему. Он готов на все, чтобы помочь своим сестрам или братьям. Он носит коричневые ботинки с черным ремнем, хотя они не подходят друг другу.
Горло Матео дрогнуло, и что-то промелькнуло в его взгляде, но я была слишком пьяна, чтобы понять это. Может, он думал, что его коричневые ботинки и черный ремень сочетаются.
Он жаворонок. Он пьет черный кофе. Он очень хорош в математике и может складывать числа в уме быстрее всех, кого я когда-либо встречала. Он выглядит волшебно, когда едет верхом на лошади. И свет следует за ним. Когда он рядом, всегда солнечно.
Что-то мокрое скатилось по моей щеке. Слеза. Я позволила ей расплескаться по грязному полу бара и снова переключила внимание на женщину.
Суровость и раздражение на ее лице исчезли, сменившись той самой нежной жалостью, которую дядя Вэнс дарил мне раньше. Было мучительно получать жалость от этой женщины. Этой незнакомки, которая, вероятно, проведет ночь в постели с Матео.
Он не будет относиться к тебе, как к сломанной, даже если это так, прошептала я, когда слезы хлынули ручьем.
Вера, голос Матео был хриплым, как будто ему нужно было выпить воды.
Он мог бы выпить ее, когда я закончу.
Я обогнула табуретку, проскользнув между ними. Блондинка попыталась оттолкнуть меня коленом, но я проигнорировала ее, устояв на ногах. И прежде чем Матео успел произнести хоть слово, я прижалась к его губам, удерживая эти мягкие губы в течение двух мучительных ударов сердца, прежде чем отстраниться.
Он уставился на меня, его лицо было нечитаемым.
Мне надоело ждать, пока ты меня заметишь.
И потом я вылетела из бара и принялась бежать. И пока я мчалась по тротуарам Куинси, я спрятала свою любовь к Матео.
Я засунула ее в тот запертый сундук.
И похоронила глубоко внутри себя.
Часть II
ПОСЛЕ.
12. МАТЕО
Мне надоело ждать, когда ты меня заметишь.
Эта фраза от Веры стала ударом ниже пояса. Каждый раз, когда я вспоминал прошлую ночь, она поражала меня сильнее всего. А может, это был поцелуй, который чуть не свалил меня с табурета.
Пальцы поднялись, собираясь коснуться моих губ, но я успел прижать руку к боку. Как получилось, что я все еще чувствовал ее губы, мягкие и сладкие, на своих?
Вера. Черт возьми.
Как давно она испытывала ко мне такие чувства? И что, черт возьми, нам теперь делать?
Доброе утро.
Я подскочил, и обжигающий черный кофе в моей кружке пролился на мою руку.
Прости, мама вышла из дома, когда я вытирал ее насухо. Думала, ты меня услышал.
Я ни черта не мог расслышать из-за громкого голоса Веры в моей голове.
Его любимый
раз, когда я предлагал Вере сесть на стул рядом со своим во время семейных обедов, он просил ее сесть рядом с ним.
Без предупреждения. По крайней мере, без словесного.
Но я получал сигнал, громкий и четкий.
Знал ли он, что она чувствует?
Черт. Что, черт возьми, мне теперь делать?
Это была не просто девушка, от которой я мог бы уйти, если бы все развалилось. Вера была частью этой семьи. Трудно было вспомнить жизнь до того, как она появилась в нашей жизни.
Она обладала сдержанным чувством юмора и отпускала тихие шутки, которые никто не ценил по достоинству. Она любила добавлять в кофе молоко и сахар. Она ела картофельное пюре в чистом виде.
Она делала лучший латте в «Кофе у Иденов», даже лучше, чем Лайла. Она смотрела в окно на горы, и это выглядело так, будто она хотела быть где угодно, только не в помещении.
У нее был самый милый смех, уступающий только смеху Алейны.
Она сделала бы все для моих родителей.
Она любила мою дочь.
А также также считала себя сломленной.
Он не будет относиться к тебе, как к сломанной, даже если это так.
Она не была сломлена. Ни разу я не думал, что она была кем-то иным, кроме как сильной. Воином.
Я не знаю, что думать и что делать, сказал я маме. Меньше всего мне хотелось причинять Вере боль.
Эта девочка прошла через ад, Матео.
Я знаю, пробормотал я.
У меня такое чувство, что мы знаем только часть того, что произошло.
Я кивнул.
Я также думаю.
Мама выпрямилась, повернувшись ко мне лицом и подняв подбородок.