Я смотрел в окно на молниевые зарницы, оранжево вскипавшие под крылом, и испытывал недоверие к технике. Не то чтобы я из мракобесов, смеявшихся над самым первым автомобилем. В моих карманах топорщились письма.
«Заклинило двигатель трактора, намекали из Удмуртии, мотор заглох. Завод, которому мы писали, тоже». Из другого хозяйства обращались более раскованно: «К дьяволу пошел коленчатый вал, что они там себе на заводе думают? Из шести их двигателей четыре не работают! Сорвали сев. Переписка с заво». Что же касается третьего предприятия, то оно вело с заводом изнурительную тяжбу. Уж и корило письменно, и пресмыкалось, и сетовало. А завод играл с предприятием в поддавки, в «штандер» или просто обманывал. Коварный. Писал, что послал запчасти к сломавшемуся двигателю, а сам не послал.
И совсем мрачную картину освещало послание из одной области. Приобрели там комбайн. Били друг друга ладошками, ахали от радости, приседали. Взобрался хлебороб на новую технику, а техника нежно вздохнула: «чух-чух-чух» И встала. Кинулся бледный председатель к агрегату:
Что, Иванушка? Дале не чухает?
Не только не чухает, отвечал механизатор, но даже не фурычит.
Почесали носы, вызвали комиссию, та признала, что «авария произошла по вине завода». Уехала комиссия, сгинула. Бросились звонить по телефону и в набат. Завод обещал помочь, но пересилил себя и не помог.
Поскольку стюардесса велит пристегнуться перед посадкой, нет времени перечислять другие претензии. А уборка-от на носу, а двигатели не только не чухают и не фурычат, но даже не тук-тук-ту-кают
Я прилетел на место и решил стать коллективным толкачом от сорока организаций. Сменил, так сказать, свою профессию. Я набрал номер директора завода. Полдня я звонил, и полдня приемная разными голосами интересовалась, по какому вопросу. Я отвечал, что по качеству. Тогда мне говорили, что директор этим вопросом не занимается.
Сделав тактическую паузу, я вновь «звякнул» в приемную.
Эт кто? конфузливо закричал я в мембрану, Мне дилехто-ра!.. Это ихий сродственник из рыйона. Кузен, стало быть.
Чичас, с удовольствием отозвался инженер, случайно поднявший трубку. Чичас я их призову!
Из трубки донеслось сдавленное рыдание. Было слышно, как инженер подзывал народ, изнывавший в приемной, к аппарату. Для поддержания разговора я опять крикнул:
Але! Это дилехтор?
Их нетути, наслаждаясь игрой, отвечала приемная. Оне не будут! Оне в отсутствии. У их четырехугольник
Толкач должен победить администратора или не вернуться. И, глубже осваивая профессию, я поспешил к заводу.
Не надо иллюзий. Попасть толкачу на моторный завод много трудней, чем проползти под пятью рядами колючей проволоки в Дом кино на просмотр «Сладкой жизни». Понимая это, я настырно томился в проходной перед вахтером дядей Федей. Он красноречиво трогал кобуру гигантского револьвера и не впускал. Неожиданно вахтер сжалился и показал на объявление:
«Прибывшие из хозяйств страны по вопросам отказа двигателей звоните добавочный такой-то, а по коленвалам добавочный сякой-то. Бюро рекламаций».
Документ этот оказался снаружи как бы путеводным, а внутри сплошь демагогическим. Ибо в бюро пропусков висело еще одно объявление: «Приемный день по рекламациям завтра». Судя пл степени изгаженности мухами, объявление никогда не снималось.
Пропуск мне вынес на другой день по моей просьбе некий Андрей Никитич Спинскин из Тюмени, проникший на завод ранее меня.
Одолел, сказал Андрей Никитич. Просочился!
На его простом, мужественном лице сияла гордость Джеймса Кука, еще не съеденного антропофагами.
У вас что же, деловито спросил я, жиклер засорился?
Я без понятия, объяснил гонец из Тюмени. Мое дело
Обеими руками он изобразил несколько толкательных, вырывающих и щелкающих по горлу движений.
Тут сделаем лирическое отступление. Напрасно злые супруги командированных полагают, что их благоверные, находясь в своих миссиях, пропивают, жуируют и отплясывают «ча-ча-ча» с разными гражданками. Нет. Суточные и квартирные кончились у толкача еще третьего дня, а бухгалтер людоед, а живет толкач не в «Сплендид паласе», но в жуткой корчме на Птичьем рынке, за проживание в сей муниципальные власти должны не брать, а выдавать деньги на молоко, а может быть, даже и на сто граммов. Да и прилетел чрезвычайный
и полномочный посол хозяйства не за трактором и даже не за коленвалом, а за прокладкой, цена же ей шестнадцать копеек.
Желаю успеха, любезно сказал на прощание Андрей Никитич. А я на почту побегу, телеграмму в булгахтерию, вернее бухгал-те-рию, давать Все ж таки одолел. Вытолкал!
О скромный труженик, о толкач! Памятник тебе не воздвигнут, но думается, что во всемирный лексикон наряду со словами «спутник» и «самовар», возможно, войдет и это слово. И легко себе представить, как в недалеком будущем на обеде в честь закупки советско-марсианской руды один коммерсант будет спрашивать другого:
Кто есть тот юркий господин в сером антиметеорном жилете?
О, дас ист унзер либер гроссер толькатч
Шутки шутками, а в бюро рекламаций я тоже наконец «просочился» и фронтально подошел к проблеме поломок. Батюшки! Когда я заглянул в книгу учета претензий, я чуть не потерял классовое сознание. Хотелось накинуться на братьев-изготовителей. Выяснилось, что пороги завода обивает ежедневно целый взвод толкачей по штатам военного времени. Так же выросла гамма поломок нарушение дисбаланса, попадание воды в картер и таи далее.