Что-то мы с тобой заболтались, сокрушается по-стариковски. Пойдем. Невеста наверняка заждалась.
Судя по мелькнувшему в окне подолу платья, невеста давно за нами подглядывает. В доме Умара нет штор. И прячется малышка, просто плотней вжавшись в стену. Прежде чем шагнуть в любезно открытую дверь, набираю полные легкие воздуха. Мерзким комом в груди стынет предательство. Я буквально сегодня не позволил Амалии обратиться к суррогатной матери. Понимая, что ни за что не смогу сам подарить ей ребенка Уже зная о том, что женюсь на другой Помешал ей, может быть, запрыгнуть в последний вагон. И от этого теперь я чувствую себя подлецом, да. Просто распоследним мудачиной. Но даже чувство вины не мешает и дальше ее обманывать. Я увязаю в этой женщине все сильней и сильней, я не понимаю, как от нее можно отказаться. Я не знаю даже, что хуже: мое на ней помешательство или то, что я уже чувствую первые звоночки, о которых меня буквально полминуты назад предупреждал Умар. Мы с Амалией слишком разные. Она самостоятельная, дерзкая, самодостаточная. Не готовая себя менять. Умеющая насладиться моментом. И ни к чему не обязывающим сексом. Если не углубляться в себя это, конечно, чистый кайф. Но я же гребаный собственник. И где-то там, на подкорке, мысль о том, что у нее до меня кто-то был, создает охренеть какой диссонанс. Я ревную ее к прошлому. И ревную к будущему. До красной пелены перед глазами
Поправив галстук, захожу вслед за Халиловым в гостиную, соединенную со столовой, в которой накрыт стол к ужину.
Динара стоит у окна, нахохлившись как воробей. Пытаюсь свыкнуться, что вот она женщина, с которой я пойду дальше по жизни. Будущая мать моих детей. Но вместо этого ее саму вижу ребенком.
Один из последних терактов в наших краях Переговоры, которые заканчиваются тем, что самых маленьких детей позволяют вынести. Таких трое. Два мальчика и она. Чернявенькая. В комбинезончике с забавной юбочкой. Очень серьезная. И щекастая. Ее лицо и теперь не утратило юношеской округлости. Это ее не портит. Динара очень красивая. Просто Я уже по уши в другой женщине. И что совсем ни в какие ворота не лезет для Динары это все не секрет. Девчонка подслушала наш разговор, и потому стоит ли удивляться, что она выглядит немного потерянной? Неужели думает, что я и с ней буду вести себя так? Наверное, мне нужно как-то с ней объясниться. Но как о таком скажешь? «Тебя я не буду трахать, нет! Будем как в средневековой Англии. Под простыней. Закрыв глаза и думая о родине, тупо исполнять супружеский долг»?
Я не питаю надежд, что кто-то другой объяснит
ей все эти премудрости. Мамы у Динары нет. А подруги Вряд ли она себе позволяла обсуждать с ними темы вроде этой.
Чтобы немного девочку успокоить, протягиваю руку. Большие глаза Динары распахиваются еще шире, когда она послушно вкладывает в мою ладонь свои пальцы. Внимание привлекает знакомый перстень. Во рту пересыхает Не самого лучшего качества, да и огранки, чего уж кривить душой, изумруд. Давно устаревший дизайн. Потускневшее от времени золото Кольцо моей мамы, которым были скреплены договоренности наших семей. Наверняка у единственной дочери Халилова куча ювелирки покурче. И то, что она надела этот перстенек, странным образом трогает.
Ловлю себя на том, что рожу-то мою совсем перекосило. Выдавливаю улыбку. Пожимаю напоследок ее тонкие пальчики и отдергиваю ладонь.
Это тебе. Здесь получше цацки.
Спасибо. Но мне и это колечко очень нравится. Люблю изумруды.
Бриллианты тоже очень красивые. Примеришь?
Щеки Динары трогательно розовеют. Она оглядывается в поисках поддержки, и только теперь мы с ней понимаем, что Умар тактично оставил нас наедине. Пусть о нашей свадьбе и договорились родители двадцать лет назад, ничто современное моему тестю не чуждо. Он ведет довольно светскую жизнь. И не жестит с ограничениями, хотя, готов поспорить, у Динары на этот счет совсем другое мнение.
Поверх перстня с изумрудом надеваю кольцо с бриллиантом. То приходится впору.
Нравится?
Кивок. Дежурный вопрос. Мне по большому счету плевать. Просто статусная побрякушка. Понты Чтоб никто не сказал, что Муса Гатоев скряга.
Значит, выйдешь за меня?
Да.
Не сбежишь? Да не отводи взгляда, я же знаю, что хотела
И я бы даже позволил. В конце концов, мое дело выполнить исключительно свою часть договоренностей.
Не сбегу, вздергивает подбородок.
Отца жалко? отворачиваюсь, теряя остатки надежды выкрутиться.
Нет. Я теперь знаю.
Что знаешь?
Что это вы меня спасли.
Оборачиваюсь резко. Ловлю чуть затуманенный взгляд. Ну нет Ну нет же, твою мать. Только влюбленной в образ героя дурочки мне и не хватало для полного счастья
Глава 5
Неделя проходит в муках. В конечном счете, признав поражение, я не выдерживаю и пишу Амалии:
«Дома будь в восемь».
От мысли, что еще немного, и мы с ней увидимся, со мной случается такой приход, что, кажется, даже поднимается температура. Это и предвкушение, и любовь, и злость на нее за то, что эта гордячка ни разу сама не набрала мой номер.
«А не пошел бы ты?» приходит в ответ. Я вспыхиваю как спичка. Звоню, но мой номер отправлен в блок. И ведь у меня нет никаких сомнений, что Амалия поняла, кто ей пишет! Я в момент превращаюсь в пещерного человека. С меня слетает налет всякой цивилизованности, а на передний план выходит желание во что бы то ни стало взять верх над этой женщиной... Так что когда я устремляюсь к дому Амалии, все другое отходит на второй план. О Динаре я даже не вспоминаю. И, уж конечно, не оцениваю своего поведения.