О нём Юлия Резник
Глава 1
Моргаю, наводя резкость. Перед носом мелькают четыре пальца, пять
Так, стоп! Я что, в отключке?
Вскидываю голову. Сжимаюсь от обрушившейся на меня какофонии звуков: ора толпы, музыки, сопровождающей каждый бой, счета рефери, наставлений тренера. И опять резко глохну. В этот раз, правда, не до конца, звуки все же доносятся до меня, но будто сквозь толщу морской воды глухо.
Вот это я огребла.
Вот это мне наваляли!
Свет софитов бьет по глазам, напоминая о летнем солнце. Наморщив нос, задираю голову. Я больше не здесь. Окружающий гул трансформируется в шум моря, знакомую речь и все те звуки, что у меня прочно ассоциируются с детством, летом, курортным городком на побережье обмелевшего моря, где я выросла. И папин голос.
Он оттуда, из детства, или
С трудом возвращаюсь в реальность. Опираясь на руку, пытаюсь встать. А счет уже идет на семь, восемь И, как я теперь понимаю, это последний раунд. В противоположном углу в синем шлеме моя соперница. Кто бы мог подумать, что у нее получится победить? Я же никогда не проигрывала, а тут полностью облажалась.
Убеждая себя, что и сегодня ничего фатального не случилось, поднимаюсь. Как раз когда рефери останавливает бой.
Ну нет. Да нет же! Как так? Я готова продолжать! Подумаешь, нокдаун. С кем не бывает?
Оглядываюсь в полном отчаянии. Ловлю на себе взгляд отца. И хоть нет в нем ни триумфа, ни радости, меня все равно прошибает от макушки до пяток злостью. Как будто это он виноват в случившемся. Он, а не я сама.
Вы как? Разрешите вас осмотреть.
Все нормально, вяло отбиваюсь, вот только кто меня будет слушать? Правила есть правила. Приглашенному на соревнования врачу плевать на мои душевные травмы. Наверное, потому что от них еще никто не умирал, в отличие от травм физических.
Хоть бы не расплакаться! Такого позора я не переживу.
Тренер расстегивает и снимает шлем. Говорит что-то наверняка обнадёживающее. Он у меня хороший. Всегда находит нужные слова, знает, как замотивировать, и как поддержать. А вот о чем он ни сном ни духом, так это о нашем уговоре с отцом, который сводит на нет все его старания и вот эти «в следующий раз». Потому что никакого следующего раза не будет.
Подбородок трясется, как телефон на виброрежиме. Выплевываю капу зубы стучат. Михал Иваныч сует мне воду, а я не могу. Ни пить, ни просто стоять под прицелами десятков глаз. Мне хочется провалиться под ринг, а лучше вообще навсегда исчезнуть. Да, вот такое я не имеющее чести позорище. Не могу заставить себя сдержать данное отцу слово. На этом фоне, казалось бы, все другое должно отойти на второй план, а мне все равно до смешного обидно, что когда я стала проигрывать, толпа начала скандировать имя моей соперницы. Сейчас я даже незнакомых людей готова винить в своем проигрыше.
Рефери подзывает нас к себе для оглашения победителя. Ирма подлетает к нему в ту же секунду, а я плетусь, едва волоча за собой ноги. Когда же руку моей соперницы поднимают вверх, я будто очередной удар пропускаю. Несмотря на то, что всем был понятен исход, именно в этот момент меня в полной мере догоняет осознание того, что это поражение для меня значит.
Ирма раскрывает объятия. Коротко обнимаю соперницу. Прижимаю к себе рывком и ухожу прочь, выполнив все положенные случаю церемонии.
Шаг, другой. С трудом подчиняю воле желание сбежать. Где-то здесь отец, но с ним мы все обсудим потом, сейчас же мой путь лежит к раздевалкам. На ухо что-то жужжит устремившийся за мной следом Михал Иваныч.
Это был мой последний бой, шепчу я, сжимая пальцы вокруг дверной ручки.
Динар, да ты что? Ну не последний же это чемпионат!
Ничего не получится. Все. Извините.
Ладно, иди. Обсудим это все в другой раз. Ты точно нормально себя чувствуешь? Бледная, как поганка!
Да. Все хорошо. Еще раз извините.
Это меньшее, что я должна тренеру, который воспитывал меня с детских лет. Это пока он не понимает, как решительно я настроена, а когда поймет, наверное, будет очень разочарован. Искреннее извинение меньшее из того, что я должна этому человеку.
Отделавшись от Доброго, долго стою под душем. Чередую горячую и холодную воду,
чтобы снять напряжение в мышцах. Девчонок в раздевалке немного. И всем им нет до меня никакого дела. Я убеждаю себя, что и мне до них дела нет. Подумаешь, будут и дальше ходить на тренировки, ездить на соревнования, побеждать, тогда как я должна буду выйти замуж!
Замуж. Просто какой-то кошмар.
Закидываю сумку на плечо и ловлю свой полубезумный взгляд в зеркале.
А что если сбежать?
Или для начала все же посмотреть, кого мне выбрал отец? Вдруг я влюблюсь без памяти? Нет, ну мало ли? Папа мне не враг. Он меня очень любит. Проблема в том, что наши вкусы касательно мужчин (ха-ха) вряд ли можно назвать похожими. Отец уверен, что мне с моим темпераментом нужна «сильная рука», а я, если честно, так не считаю. Я и в муай-тай пошла лишь потому, что в переводе это означает «поединок свободных».
Я не хочу отдавать свою жизнь во власть какого-то незнакомца! Но и против традиций собственного народа я пойти не могу. Во-первых, потому что другая культура мне чужда. Во-вторых не желая разочаровать отца. Он и так мне позволял гораздо больше, чем позволялось другим девочкам в традиционных мусульманских семьях. Может, потому что кроме меня у него никого не осталось.