Угу, улыбаюсь в ответ, а сама пытаюсь сморгнуть слезы, застывшие в глазах. Этого я как раз-таки не хочу, но выбора мне не оставили. Ева думает, что я странная, мы только вчера познакомились, а я прощаюсь, лью слезы. Пусть лучше думает, что я сентиментальная и ранимая.
Покидая здание центра, больше ни с кем не прощаюсь, хотя чувствую на себе чужие взгляды. Дохожу до ворот, следом за мной стягиваются люди Караева. Один из охранников подходит к черному внедорожнику, открывает заднюю дверь. Сесть приходится рядом с Караевым, жмусь к двери, чтобы сохранить между нами расстояние.
Поехали, отдает он приказ, а я слышу в этом слове свой приговор.
Глава 8
СамираМы долгое время едем в полной тишине. Откинув голову на подголовник, Караев сидит с закрытыми глазами. То ли хочет дать отдохнуть глазам, то ли не хочет смотреть на меня. С моей стороны нет претензий, я буду только рада, если он не станет обращать на меня внимания. Мне нехорошо от одного его присутствия. Он своей энергетикой просто крошит мою нервную систему.
Я до сих пор не знаю, куда меня везут. Не знаю, что со мной будут делать. Стараюсь не думать о своей участи, но мой мозг подбрасывает картинки предстоящего ужаса. Я точно не страдаю нехваткой воображения.
В офис, Ислам Тахирович? спрашивает водитель. Прежде чем задать вопрос, он несколько раз посмотрел в зеркало заднего вида, убедился, что босс не спит.
Домой, выпрямляясь на сиденье. Повернув запястье, взглянул на часы.
«Домой?!»
Для меня дом
там, где живет семья. Пусть в его случае это всего лишь жена. Я не готова с ней встречаться. Я не хочу!
Мы будем жить под одной крышей? Он из ее постели будет приходить в мою, делать мне ребенка и возвращаться на супружеское ложе? Меня начинает тошнить от подобной перспективы. Это отвратительно!
Его жена согласна терпеть любовницу в своем доме? Согласна, чтобы он ночами приходил ко мне? Сжимая колени и руки, пытаюсь сдержать дрожь. Я ожидала, что он вернет меня родне, ну или отвезет в отдельную квартиру, где будет наказывать за побег, но домой
Мы останавливаемся на светофоре, я хватаюсь за ручки двери, но, прежде чем успеваю ее дернуть, жесткие пальцы смыкаются на моем тонком запястье.
В попытке вырвать руку причиняю себе боль. Ислам, не напрягаясь, продолжает меня удерживать. Он даже не смотрит в мою сторону, дышит ровно и спокойно, будто ничего не происходит. Ловлю на себе взгляд водителя, он явно заметил мои трепыхания. Становится ли мне неудобно? Нет!
Зачем я тебе? с вызовом, когда машина трогается и едет дальше.
Рот закрой, таким тоном, что я забываю не только все претензии, но и как дышать. В этих коротких словах звучит предупреждение. Выскажешься, когда останемся наедине, спустя минуту добавляет спокойно.
От страха забыла все, чему меня учили? Разве женщина может выговаривать свои недовольства мужчине при свидетелях?
Если мне разрешено говорить с ним наедине, то я знаю, что сказать!
Не удивляюсь, когда мы въезжаем на огромную территорию с подъездной аллеей, красивым парком, фонтаном, несколькими домами для различных нужд и огромным особняком, который раза в три больше нашего. Машины с охраной остаются за воротами.
Выйди, командует Караев водителю. Он не успевает договорить слово, а тот, открыв дверь, тут же выходит. Выскажись! командует, развернувшись ко мне лицом. Так неожиданно, что я забываю всё, что собиралась сказать.
Зачем тебе порченая наложница? быстро ориентируюсь и выплевываю придуманную ложь. Я могу быть беременна не твоим ребенком, добавляю для убедительности, хотя знаю, что за такое он отдаст меня братьям, которые и разбираться не станут, солгала я или нет.
Он резко хватает меня за лицо, дергает наверх до хруста в шее, вынуждает смотреть ему в глаза.
У меня будет время и возможность убедиться, говоришь ты правду или лжешь, с насмешкой. Или нам прямо сейчас стоит съездить в клинику? выгнув бровь.
Он не поверил! Но если захочет убедиться
Я считываю страх в твоих глазах, ухмылка становится шире. Значит, в клинику мы не едем, отпускает мое лицо. Выходи, идем в дом. Ты не заслужила моего доверия, поэтому будешь жить здесь под моим личным присмотром.
Он первым покидает машину. Прихватив рюкзак, выхожу следом. Обреченно плетусь за Караевым. Поднимаюсь по мраморным лестницам. Никто нас не встречает, думаю я, пока откуда-то сверху не раздается высокий женский голос:
Своих шлюх ты уже начал в дом водить? в голосе слышится злой смех. Ищу взглядом ту, кто назвала меня шлюхой.
Нахожу почти сразу. Она стоит на втором этаже, опирается руками о балюстраду. Высокая девушка лет двадцати трех-двадцати пяти одета во все черное. Красавицей ее не назовешь, внешность портит крупный нос, мне не нравится форма лица заостренный подбородок и высокий лоб, но у нее красивые брови, темные-темные глаза в обрамлении пышных ресниц, ровный тон лица и пухлые губы. Черные волосы заплетены в свободную косу и перекинуты через правое плечо. Если бы на ней было надето что-то не такое мрачное, вполне возможно, её внешность заиграла бы другими красками.
Хотя не мне судить о внешности!
Маура, спустись! командует Ислам, проходя дальше.