Что же делать голубушка, возразила Екатерина. я должна быть одета так, чтобы с первого взгляда всякой мог узнать, что я Императрица. (5)
Сколько ни убеждали ее остановиться с исполнением, но она оказывалась непреклонной. Наконец упросили ее, чтоб дозволила во дворце составить совет, на котором она не присутствовала. Все единогласно сказали, что последствия могут быть пагубны для Петербурга, но никто не хотел идти к ней с докладом. Граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин, известный твердостью духа, вызвался на это. При входе его Государыня спросила:
Что скажете, батюшка?
Совет поручил донести Вашему Величеству, что он находит исполнение воли вашей не токмо неудобным, но и опасным, а потому и невозможным по многим обстоятельствам.
Екатерина в гневе, по обыкновению засучивая рукава платья своего, сказала:
Кто дал право совету так дерзко противиться предприятию, мною обдуманному?
Осмеливаюсь вещать истину Вашему Императорскому Величеству, продолжал Пушкин.
Вы забываетесь, с сердцем сказала она
Любовь к славе вашей и пользам Отечеству тому виною, со слезами повторил Пушкин.
Оставьте меня!
Отворотясь, чрез краткое время Екатерина одумалась и отменила повеление готовить флот к отпуску. Открылось злобное намерение короля Шведского, и война объявлена. Пушкин над немногочисленной и наскоро собранной армией был назначен главнокомандующим; доведя оную до шведской границы, он остановился. Государыня многократно письменно понуждала его идти далее, но он не повиновался, доколе не получил достаточного подкрепления. (5)
Послушай-ка, господин президент, все ли у вас в Академии благополучно?
Слава Богу, Ваше Величество! отвечал Пушкин со спокойным духом.
Не случилось ли чего необыкновенного в типографии?
Ничего, Государыня!
Подивитесь! Я больше вашего знаю, что делается там, где вы поставлены начальником! Один несчастный, служивший в типографии вашей, лишил себя жизни.
Сии слова привели его в великое замешательство.
Я желаю чрез начальников знать о всяком происшествии вверенных им мест, с гневным видом продолжала Екатерина и, заметив его смущение, с кротостью спросила: Что ж вы молчите? Я готова выслушать от вас оправдание.
Если Вашему Величеству угодно, то позвольте донести, что я сомневаюсь в справедливости известия, вам сообщенного, сегодня поутру я получил рапорт о благополучном состоянии всех служащих в Академии, да и типографский надзиратель, который у меня был, не сказал мне ни слова о том, что я теперь узнал от Вашего Величества.
Извольте же не мешкая справиться и успокоить меня, промолвила Императрица.
Бдительный начальник пришел в уныние, услышав выговор от своей благодетельницы; в крайнем смущении поспешил в Академию. Приезд его в необыкновенное время произвел между великим числом живших там сильную тревогу; надлежало поодиночке всех перекликать и узнать об отсутствующих. Под конец уже нижний служитель объявил, что он слышал о подобном происшествии, в Академии наук случившемся. Пушкин поспешает туда и узнает, что при типографии промотавшийся комиссар, устрашась
отчета к новому году составляемого, сделался самоубийцею. Алексей Иванович, успокоившись, в ту же минуту приказал заготовить для Императрицы объяснение, крупным прямым шрифтом, ибо курсивных литер она не любила, в пол-листа по обыкновению написанное, которое и привозит во дворец. Екатерина за туалетом, разговаривающая с Шуваловым, Пассеком и князем Барятинским, как будто не замечая его, продолжала убираться, потом, умывши руки (что она часто делывала), растворила дверь в опочивальню и войдя с ним спросила:
Кто ж из нас виноват, сударь?
Ни Ваше Величество, ни я, отвечал он и подал обстоятельное известие о несчастном.
Вы неправду сказали! произнесла Екатерина, прочитав несколько строк.
Пушкин, не понимая, что значат сии слова, смешался более прежнего.
Вы неправду сказали, повторила Императрица, оскорбив вас выговором и упреком, признаю себя виновною: человеку свойственно ошибаться Если когда случится вам быть виновным, то даю слово оказать вам всякое снисхождение. вспомните поговорку, что и горшок с горшком в печи столкнутся.
Алексей Иванович, тронутый до слез столь редким великодушием, стал на колени: «Я недостоин, чтоб мать российского народа признавала себя виновною!» сказал он. (5)
Лейб-гвардии Конного полка офицер Григорий Михайлович Осипов отправлен был Императрицею для исследования По возвращении его в Петербург. Екатерина, рассматривая следственные бумаги и делая вопросы с замечаниями, сказала:
Желаю знать ваше мнение!
Осипов, спасая Немцова, доложил ей: