Яр открыл глаза.
- Данунах, - пробормотал он и попробовал пошевелиться.
Солнце уже заглядывало в окно, а мальчишка снова лежал, прижавшись к его плечу. Когда Яр попытался снять руку с его плеча, Андрей причмокнул, как младенец, у которого отбирают соску, и зарылся носом ему в подмышку.
Яр разозлился. Мало того, что этот несчастный влез к нему в кровать, так теперь он покушался ещё и на сны. Причём выгнать его ни из кровати, ни из снов у Ярика не получалось.
Каждое утро он трахал Андрея, и наяву секс этот мало походил на то, что он видел во сне. Яр запрещал себе прикасаться к мальчишке, даже просто его обнимать. Всё было быстро и грубо, как в армии. Потом он отбрасывал Андрея в сторону и невольно опускал взгляд на его пах тот не возбуждался никогда. Это было, в сущности, нормально, но немного обидно. Всё-таки Яр отлично помнил, каким Андрей был в первый их совместный вечер он прогибался навстречу, сам не замечая каким послушным становится его тело под пальцами мужчины.
Андрей был прирождённой шлюхой. Яр понял это почти сразу по тому, как тот реагировал на него, незнакомого, в общем-то, мужика. Но в постели он по-прежнему оставался безучастным, как резиновая кукла.
Яр встряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Было уже тридцать первое, и Яр планировал хоть как-то отметить наступление нового года, а значит нужно было вставать и собираться в город.
Яр положил руку на пах, размышляя. Секса не хотелось по крайней мере такого, который у них выходил.
Он потормошил Андрея за плечо, и тот мгновенно распахнул глаза, полные страха.
Яр поёжился. Он не имел против страха ничего. Но в данном случае почему-то стало неприятно.
- Подъём. Будешь экзамен сдавать.
- А
- Потом. Неохота.
Андрей кивнул и закусил губу. Он не понимал, что сделал не так, и с каких пор его не хотели даже так, грубо, как всегда выходило это с Яром.
Он находился рядом с этим мужчиной уже две недели и хотя по прежнему не разобрался толком в своих чувствах, уверен был в одном всё его тело изнывало от желания прикоснуться к Ярославу, прижаться к нему, уткнуться носом ему в плечо. Он чувствовал силу, исходившую от своего спасителя, и эта сила зачаровывала и успокаивала одновременно.
Но прикосновения Яра были редки, как снег в июне. Тот не целовал его, не гладил и не обнимал. Яр мог ударить его, когда Андрей нарушал очередное правило. Мог схватить за плечо и выволочь на улицу, чтобы ткнуть в снег лицом это тоже была форма наказания за проступки. Ещё Яр мог трахнуть его, и секс по прежнему оставался болезненным и не возбуждал ни капли. Андрей даже не уверен был, что это можно назвать сексом, потому что сам он никогда не кончал и даже не возбуждался. Когда Яр брал его, они тоже почти не соприкасались тот использовал его, как свободную дырку, и отшвыривал прочь.
И всё-таки это были минуты близости. Они могли быть болезненными, они даже пугали, но в эти минуты Андрей мог заставить себя поверить, что он не просто обуза, что он в самом деле нужен Ему.
«Две недели - не так уж много», - уговаривал он себя, украдкой поглядывая на Яра из угла. Он представлял, как рухнет эта крепость, когда он сможет показать, на что способен. Эта надежда заставляла Андрея выполнять все поручения Яра с упорством и изобретательностью, которых он никогда не проявлял до сих пор.
Поручения были пока несложными, и Андрей опасался, что если они останутся такими же, то он никогда не сможет проявить себя. Яр посылал его за продуктами в ближайшую деревню, заставлял по нескольку часов в день палить по бутылкам, так что уши закладывало от грохота, и использовал вместо боксёрской груши так, по крайней мере, видел это Андрей. За неделю он не смог заблокировать ни одного удара, и от этого хотелось материться так, чтобы слышали соседи за десяток километров. Он и матерился но тут же получал в лоб ещё крепче. Яр не щадил ни лица, ни яиц, так что Андрей, ощупывая непроходящую ссадину на губе, радовался, что в доме
нет зеркал.
Шмотки, кстати, Яр так и не привёз. То ли забыл, то ли решил не запариваться, потому как ходить Андрею всё равно было некуда. Зато привёз электрическую плитку, на которой Андрей теперь учился варить сосиски.
И всё же Андрей не мог сказать, что с Яром ему плохо. Он представлял, что мог бы сейчас сидеть на отцовской даче, где уж точно были отопление и горячая вода, и выслушивать очередные упрёки в том, какой он паршивый сын. Пусть бы лучше Яр его бил, но не гнал и не пытался вернуть домой.
И вот теперь, когда оказалось, что и для секса он не нужен, глубоко в груди Андрея поселился новый страх оказаться ненужным совсем.
Андрей сглотнул и, выскочив из кровати, стал быстро натягивать джинсы долгих сборов Яр не просто не любил, вообще не принимал. Если Андрей не успевал застегнуть рубашку и куртку за минуту, то мог и вовсе отправиться во двор в одних штанах, несмотря на мороз.
Яр всё равно оделся первым Андрей уже застёгивал нижнюю пуговицу и подтолкнул Андрея к лестнице. От этого прикосновения по плечу разлилось тепло, и Андрей немного успокоился. Улыбнулся даже, бросив на Яра быстрый взгляд.