Ольгулёчек мой, ластушечка, птичка, стрекозочка июльская трстррр я так слышу! я глажу твои щечки, твои губки пахнут они малиной такой жаркой, такой сочной сладкой дурман какой-то во мне. Ты мне _в_с_е_ «сказала бы в глаза»? Да, да, да в сумерках бы сказала и в ярком солнце. Ольга, тобой я смог бы _в_п_о_л_н_е_ написать Дари. Ты же неясно! мне предносилась, желанная, _н_о_в_а_я тобой я грешил, творя? воображая? _у_ж_е_ любя? Ибо _н_е_ полюбив, но это как-то неопределимо! нельзя _т_а_к_ чувственно вообразить. Значит, и Нургет любил, и Анастасию и _в_с_е_х но ты-то не взревнуешь, зная, _к_о_г_о_ я любил-искал. Стало быть я _и_с_к_а_л мне было _н_у_ж_н_о? Да, конечно. При всем уже _м_о_е_м_ счастье, к которому я привык. Надо было пополнение: значит, _ч_е_г_о-то надо было еще. И я нашел тебя, столько исканную, так жданную! Да как же так _н_е_ _в_з_я_т_ь?! не увидеть, не встретить?
Не влить в себя?! Ольгуша, мне мало воображать, метаться в бессилии, ну, Ольгуна я не могу без тебя хоть мне и страшно порой, «отбоя». Ну я обезумел ты все поймешь. Оля, милка, здорова ты? Ах, как досадую, что Очан уехал. Он м. б. и твою болезнь понял бы Я все сказал бы ему. В письме это будет трудно все объяснить. Он нашел бы средство, что-то мне говорит. Оль моя, радость и боль моя как я порой хочу всей твоей открытости не только «Лавры», а и томящего «герлена», тонкого-тонкого до помрачения. Я не знаю, чего бы я хотел перечти Пушкина «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем» Какое «открытое» стихотворение! Конечно, я выбрал бы _в_т_о_р_о_е76, но с некоторой поправкой. Вакхическое так же оно правдиво, и так _я_р_к_о! Гармоническое слияние _е_с_т_ь_ между этими «двумя». Ну, да, оно и дано Пушкиным! «И делишь, наконец», и т. д. Только одну поправку: _н_е_ «поневоле»! Нет, а смиренница разгорается и переплавляется чуть в вакханку. Как тебе кажется? Ответь. Ты потупилась? Но ты же меня _в_с_е_г_о_ знаешь, ты могла бы «в глаза» сказать.
Олюночка, ни-когда не поминай обо мне высокими словами. Я Ваня, твой нежный, твой весь, всегда перед тобой покорный Ваня. Пусть другие оценивают, как хотят. Ты мне Оля. Моя Оля. Без условий, без ограничений. И если я тебе писал: привожу выдержку, «чтобы тебя приманить», что ли то вовсе не для того, чтобы набивать себе цену, со-всем нет: чтобы разгорячить тебя к творческому, дескать, смотри, как о достижениях пишут, это _н_а_г_р_а_д_а_ за труд милая, возьмись же, я верю в тебя, как в себя верю. Но я _н_е_ принуждаю, нет, Олёль, детка моя нежная, нет-нет не принуждаю лишь соблазняю как детку пряничком! Ну, поняла, глупенькая моя, близкая-близкая моя ведь ты у меня под сердцем всегда все, всю пустоту мне заполнила! И будь же моей, далекая-близкая, роднушка, единственная. Висмуту мне не надо. Думаю, что так. Преп. Серафим благословил77. Что Он даровал должно быть прочным. Все можно испортить, но я буду стараться, беречься. А, надоело. Я жить хочу, тобой, с тобой. Всей тебя хочу, жду и жить хочу, потому что ты живешь, ты можешь быть моею. И _в_с_е_ может быть, до _ч_у_д_а. Это было бы такое счастье Оля, ты будешь здорова, ты здорова, в тебе лучшая кровь, чистая и она хочет _ч_у_д_а. Оля, да совершится же оно! хоти, хоти, зови моли!
Ты мне когда-то писала, еще не разглядев _в_с_е_ во мне, что ты мне якобы нужна только для творчества, не ты сама, а лишь твой «образ» Как это неверно! Именно _т_ы, _в_с_я, и всей твоей сущностью всей полнотой души и тела. Для меня, и для того, что во мне живет, что возникает и облекается словесно-живою тканью. Это как раз нужный _з_а_р_я_д, _в_з_р_ы_в_ общий, возбудитель неизъяснимый страшную силу дающий _э_т_и_м_ всегда и у всех настоящих деятелей в области искусства живет их сила, обновляет, окрыляет, возносит. Да, да. _Ч_у_в_с_т_в_а_ возбудители, родители воображения, то же чувство! питатели творческого действия. Ибо ведь и любовь, и главное завершение ее наполнение ее то же творчество, действие. Она освежает телесную структуру, она и возносит душу, крепит, целит, открывает все «пробки», дает, подлинно, _ж_и_з_н_ь. Тут «физиология» и, кажется, в этом одном, главное, служить духу. Конечно, не из беф-стексов родятся поэмы, симфонии, трагедии, романы «рафаэли» они питаются все же «беф-стексами», и, главное, крайним выражением их, страстью, восторгом, покойной гармонией формы, дух носящей. Все это, понятно, лишь «леса» на стройке: но есть та разница, что «венец счастья» для масс увенчанная земным «творчеством» любовь детьми! для некоторых только и еще самым главным выражением их духовной сущности _в_н_е, и внешними, будто, средствами: словами, подбором красок, звуков, линий тайна же творчества невидимая никем «жизнь Духа».
[На полях: ] Только сегодня, 27.VI посылаю: вернулся из Сен-Женевьев. Вчера была Марина, принесла нежные цветы, будто махровые полевые астры.
Целую. Твой глупый Ваня. Целую.
Сейчас письмо от Сережи, но он не пишет, получил ли деньги (на цветы) (1011 [гульденов]) от моих знакомых (Russel).
Духи .
5. VII.42
Здравствуй, гений мой чудесный!