Приходите в 7 ч, поужинаем вместе и отправимся в Кламар пешком. Дорогой расскажу Вам кто и что.
Лучше не запаздывайте, может быть будет дождь и придется ехать поездом, а поезда редки.
До свидания.
МЦ.
Впервые Русская мысль. 1991.7 июня (публ. А. А. Саакянц). СС-7. С. 198. Печ. по СС-7.
5-28. Л.О. Пастернаку
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne dArc
Дорогой Леонид Осипович,
Пишу Вам после 16-часового рабочего дня, усталая не от работы, а от заботы: целый день кручусь, топчусь, верчусь, от газа к умывальнику, от умывальника к бельевому шкафу, от шкафа к ведру с углями, от углей к газу, если бы таксометр! В голове достукивают последние заботы: выставить бутылку сварить Муру на утро кашу заперт ли газ? Так каждый день, вот уже сколько? да уж шесть лет, с приезда заграницу. России не считаю, то (1917 г 1922 г, Москва) неучтимо.
Времени на себя, т. е. стихи, совсем нет, всю жизнь работала по утрам, днем не могу, но хуже, вечером и ночью совсем не могу, не та голова. А утра непреложно не мои. Утра́ метла.
Я не жалуюсь, я только ищу объяснения, почему именно я, так приверженная своей работе, всю жизнь должна работать другую, не мою. Дело не в детях они помогают: дочь (14 лет, я вышла замуж 17-ти) вполне реально, сын (3 года) тем, что существует. Дело всю жизнь, даже в Революцию не верила! может быть действительно в деньгах?
Были бы деньги, села бы в поезд и приехала бы к вам (Вам и маме Бориса) в Берлин, посетила бы Вашу выставку , послушала бы о Вашей молодости и Борисином детстве, я люблю слушать, прирожденный слушатель только не лекций и не докладов, на них сплю. Вы бы меня оба полюбили, знаю, потому что я вас обоих уже люблю. Борис мне чудно писал о своей маме отрывками полюбила ее с того письма .
А Борис совсем замечательный, и как его мало понимают даже любящие! «Работа над словом» «Слово как самоцель» «Самостоятельная жизнь слова» когда все его творчество, каждая строка борьба за суть, когда кроме сути (естественно, для поэта, высвобождающейся через слово!) ему ни до чего дела нет. «Трудная форма» Не трудная форма, а трудная суть. Его письма, написанные с лету, ничуть не «легче» его стихов. Согласны ли Вы?
По его последним письмам вижу, что он очень одинок в своем труде. Похвалы большинства ведь относятся к теме 1905 года, то есть нечто вроде похвальных листов за благонравие. Маяковский и Асеев? Не знаю последнего, но люди не его толка, не его воспитания, а главное не его духа. Хотелось бы даже сказать не его века, ибо сам-то Борис не 20-го! Нас с ним роднят наши общие германские корни, где-то глубоко в детстве, «О Tannenbaum, о Tannenbaum» и всё отсюда разросшееся. И одинаковая одинокость. Мы ведь с Борисом собирались ехать к Рильке и сейчас не отказались к этой могиле дорожка не зарастет, не мы первые, не мы последние. Дорогой Леонид Осипович, когда освободитесь, запишите Рильке! Вы ведь помните его молодым .