3-08. П.И. Юркевичу
Сегодня получила письмо от Сережи .
Представьте себе, в каких обстоятельствах он вспомнил меня: оркестр в японском театре заиграл Хиавату , и он, конечно, не мог не вспомнить.
Не могу сказать, чтобы я была очень польщена этим обстоятельством .
Сейчас особенно темно на душе. Ася с Андреем уехали в гости с ночевкой, я одна с француженкой . Ворчит-поварчивает на столе самовар, темная, совсем осенняя ночь обступила стены дома и старается проникнуть в него через черные стекла.
У меня был сегодня странный разговор, после кго я никак не могу прийти в себя.
Странный субъект этот мой знакомый . Он не сильный, я его страшно боюсь. Боюсь его и иду к нему, потому что не могу не идти.
Он холодный, мертвый. Увидит светлую точку и мгновенно загасит ее. Зажечь он ничего не может. Вся жизнь его полна призраков.
Сегодня он мне сказал такую вещь:
«Как прекрасно иметь в себе огонь и тушить его!» Я долго над этим думала. Что можно ответить на такую вещь?
К чему гасить огонь? Гасить его не надо. А к чему разжигать? Человек может погибнуть, если огонь вспыхнет в нем слишком сильно. Горение могут вынести только немногие избранные. Я лично говорю: надо всегда разжигать костер в сердце прохожих, только искру бросить, огонь уж сам разгорится.
Лучше мученья, огненные,
Сергей Иванович Юркевич (18881919), брат П.И. Юркевича, врач-терапевт. В 19061912 гг. студент медицинского факультета Московского университета, затем земской врач. Во время Первой мировой войны работал военным хирургом. Умер от сыпного тифа. О какой размолвке с С.И. Юркевичем идет речь в письме М. Цветаевой, неясно. В воспоминаниях А. Цветаевой описывается первое посещение им цветаевского дома в Москве зимой 1907/08 г.:
«Он сидел на маленьком нашем красном диванчике и говорил о чем-то с Мариной, наверное, о революционном, думала я не очень слушая, любуясь Сережей. Так же неуверенно, то вспыхивая, то преодолевая застенчивость, мгновенно переходившую в гордость, взглядывала на него Марина» (Цветаева А . стр. 255).
Переписка с ним, по-видимому, не сохранилась.
Рассказ Л.Н. Андреева «Марсельеза» (1903).
Клички собак в Орловке.
B выборе будущей профессии П.И. Юркевич колебался между филологией и медициной. Осенью 1908 г. он поступил на историко-филологический факультет Московского университета, однако под влиянием брата, студента-медика, вскоре перешел на медицинское отделение того же университета.
Намек на российский национальный гимн «Боже, Царя храни». См. коммент. 2 к письму 5-08.
Первое письмо от 22 июля 1908 г. было написано утром (2-08).
См. коммент. 15 к предыдущему письму.
Хиавата. Можно предположить, что речь идет об опере (или об увертюре к ней) чешского композитора Антонина Дворжака (18411904) «Hiawatha» (18921895), созданной по поэме американского поэта Генри У. Лонгфелло (18071882) «The Song of Hiawatha» (1855).
Установить в точности источник этой аллюзии не представляется возможным. Е.И. Лубянникова не исключает вероятной связи между цветаевской мотивировкой прошлогодней ссоры с ней С. Юркевича (см. письмо 2-08) и образом Гайаваты пророка, учителя. Ср. такие строки поэмы:
И придет Пророк на землю
И укажет путь к спасенью;
Он наставником вам будет.
Будет жить, трудиться с вами.
Всем его советам мудрым
Вы должны внимать покорно
(
Лонгфелло Г . Песнь о Гайавате. Пер. И.А. Бунина. СПб.: Изд. Т-ва «Знание». 1903. стр. 1011). Поэма была хорошо известна в России; полный ее перевод осуществлен И.А. Буниным в 18961903 гг. В других переводах выходила под названиями «Песнь о Гиавате» и «Гайавате» (
Новый мир . 1995. 6. стр. 121).
Неясно, о ком идет речь. Это могла бы быть французская девочка Анна Ажерон, но, согласно воспоминаниям А.И. Цветаевой, она гостила в Тарусе летом 1907 г. (Цветаева А . стр. 237242).
Вероятнее всего, имеется в виду Анатолий Корнелиевич Виноградов (18881946) будущий писатель; в 19061912 гг. студент философского отделения историко-филологического факультета Московского университета (ученик И.В. Цветаева), в 19211924 гг. директор Государственного Румянцевского музея. Знакомый сестер Цветаевых по Тарусе и Москве был увлечен младшей из них. В 1907 г. началась дружба М. Цветаевой с его сестрой Ниной (см. обращенные к ней стихотворения «Нине» и «Прости Нине» в сб. «Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь»). Выведен впоследствии М. Цветаевой в очерке «Жених» (1933; СС-5 ). Период, о котором идет речь, для Виноградова время мучительных религиозных исканий. (См. об этом: А.К. Виноградов у Льва Толстого. Публ. Ст. Айдиняна. Новый мир . 1994. 8. стр. 214221).
Ср. фрагмент записи А.К. Виноградова 1909 г. о Д.С. Мережковском: «Великой волей своей он себя держит и не позволяет пролиться этому огню» (НЗК-2 . стр. 57). Указано Ст. Айдиняном.
Этот «вечный» вопрос продолжал волновать Цветаеву и годы спустя. С поисками ответа на него связана одна из важнейших тем ее творчества «победы путем отказа» (слова С.М. Волконского), наиболее ярко выраженной в стихотворении «Прокрасться» (1923;
СС-2 ). См. также поздние размышления Цветаевой на эту тему в эссе «Письмо к Амазонке» (1932, 1934):
«Иметь все сказать и не раскрыть уст, иметь все дать и не раскрыть ладони. Каждый мой отказ я ощущаю в себе землетрясением. Самое я сотрясающаяся земля. Отказ? Окаменевшая борьба» (СС-5 . стр. 484).