И тогда уже разозлился Слава. Одной рукой он сердито вертел ключ в замочной скважине, а второй быстро набирал сообщение:
«Он не мой «бывший», он мой муж. А с сыном у меня нормальные отношения, и тебя они не касаются».
«Ахуенные новости», - написал Макс.
«Ага», - ответил Слава, и поставил точку так делал Лев, когда злился.
Макс больше ничего не сказал. Стало ясно: они впервые поссорились.
Почти 15 лет. Лев [33]
Он взял белую кружку с аляповатыми розами, выстланными по кругу, откупорил уже начатую бутылку виски и плеснул на дно. Бутылку, тщательно закрутив, спрятал обратно в сумку больше хранить было негде. Только он поднес кружку к губам, как на входе в гостиную прошелестели чьи-то робкие шаги. Мысль: «Выпить или вылить?» стремительно промчалась в его голове, но он поставил кружку на столешницу и сделал вид, что она вообще не его. Выплеснуть в раковину было бы слишком заметно. Залить в себя Тоже слишком заметно вдруг пришлось бы заговорить? Поэтому он встал чуть в стороне так, может,
и не спросят.
Из-за угла показалась Юля. Девочка, сминая в руках подол ночнушки с единорогами, несмело ступала босыми ногами по мягкому ковру и с любопытством глядела на Льва. Он, бросив взгляд на часы на духовке (почти полночь!), строго спросил:
- Ты почему не спишь?
Строгость получилась напуская, не такая настоящая, как с собственными детьми. Как будто он только прикидывался строгим. И Юля его раскусила, лукаво заулыбалась:
- А ты почему?
- Я сейчас лягу.
Не соврал: диван в гостиной уже был разложен, он бросил на него подушку и одеяло, любезно предоставленные сестрой.
Юля посмотрела на кружку с розами.
- А что ты пьёшь?
- Чай.
Мики он говорил то же самое, когда тот звонил перед сном. Если верит пятнадцатилетний ребёнок, значит, и пятилетний поверит?
Но Юля, встав на цыпочки, потянулась к кружке:
- А можно мне тоже?
Лев поспешил отодвинуть дорогущий виски подальше от детских рук:
- Нет, это чай для взрослых!
- А можно мне обычный чай?
Юля, положив подбородок на столешницу, подняла на него голубые глазенки и посмотрела с такой мольбой о помощи, словно выпрашивала милостыню. У Льва дрогнуло родительское сердце жалко стало
- Тебе спать пора, - напомнил он, стараясь держаться строго.
- Я не могу уснуть.
- Почему?
- Ты шебуршишь.
- Я перестану ши ш вот это делать.
- Шебуршать.
- Да.
- Ты не умеешь выговаривать «шебуршать»?
Лев закатил глаза:
- Умею, конечно.
- Тогда скажи «шебуршать».
Лев впервые не понимал, в каком порядке ему нужно поставить буквы в слове, чтобы правильно его произнести. Странно, вообще-то он даже в детстве все буквы знал...
- Шебрш Так, ладно, иди спать.
Юля опять повторила:
- Я не могу уснуть.
Лев подумал, что, если спросит: «Почему?», она опять скажет про «шебуршать», и всё начнется по второму кругу. Поэтому он спросил:
- И что делать?
- Можно с тобой посидеть?
- Я уже ложусь спать.
- Можно с тобой полежать?
- Зачем?
Она пожала плечами.
- Так спокойней.
- Может, ты тогда пойдешь к этим - Лев замялся, вспоминая слово. К своим родителям. И с ними полежишь.
- С ними я уже лежала раньше, а с тобой нет.
Лев тяжело вздохнул, скосил взгляд на свой «чай» и с мучительной жаждой подумал, как же хочется выпить. Он предпринял ещё одну попытку:
- Со мной лежать неинтересно.
Юля выпятила нижнюю губу в показушной обиде жест, знакомый ему со времен воспитания маленького Мики. Только с Мики Лев был не подкупен: то ли от того, что уже привык к этим манипуляциям, то ли девчонок просто хотелось больше жалеть. Эта девчонка ещё и на Пелагею была похожа, как две капли воды
Лев взял кружку в руки, скрипя сердцем вылил её содержимое в раковину, сполоснул и повернулся к девочке. Кивнул:
- Ладно, давай полежим.
Пока Юля перетаскивала из своей комнаты кукол, Лев менял белую рубашку на белую футболку, а брюки на пижамные штаны (чёрные). К моменту, когда он подошел к дивану, на его постельном месте были уже три женщины: Алёна, Майя и Джессика фон Де-Браун. Все они, разложенные в ряд, занимали его подушку. Джессика фон Де-Браун оказалась темнокожей, а у Майи была нестандартная фигура с пухлыми боками.
- Они тоже будут с нами лежать? уточнил Лев.
- Да, - кивнула Юля. Они мои подружки.
А потом всех их представила. Лев сразу же спросил о происхождении имени Джессики, на что получил ответ:
- Она американка.
- Но приставка «фон» используется в немецких фамилиях.
- Нет.
- Да.
- Нет.
- Да.
Юля сердито нахмурила брови:
- Зачем ты споришь с ребёнком?
- Ну извини.
Юля сдалась, объединив два факта в один:
- Она американская немка.
- Немцы не бывают чернокожими.
- Бывают.
- Нет.
- Да! разозлилась Юля. Не спорь!
- Почему ты отвергаешь знания? Я даю тебе новую информацию, а ты
- Афронемцы! перебила Юля. Они называются «афронемцы»! и показала ему язык.
Лев опешил:
- Откуда ты знаешь?
- Мне папа рассказывал. Мы с ним уже об этом спорили. Так что ты проиграл.
Лев, не желавший принимать поражение от пятилетней девочки, хотел ей рассказать, что они, эти афронемцы, ненастоящие немцы, а выходцы из африканских стран, но всё это звучало как-то нехорошо и отдавала теориями о «чистоте», поэтому он решил закрыть тему.