Он дошёл до Студенческой, спустился в метро и проехал до Красного проспекта. Сначала планировал зайти в клуб, где они познакомились со Славой, чтобы окончательно добить себя ностальгией, но по дороге поразмыслил: не лучше ли будет дистанцироваться и от Славы, и от своих воспоминаний о нём? Поэтому на Красном он сделал пересадку на зеленую ветку и поехал до железнодорожного вокзала. Там, неподалеку, был известный гей-бар, названный в честь Элтона Джона. Избегая любых напоминаний о Славе, он сам не замечал, как жадно ищет его повсюду: идёт в место, где не хочет быть, надеясь встретить там человека, который изменит всё.
В гей-баре было точно также, как в гей-клубе: песни, танцы, громкая музыка, травести-шоу и скачущая толпа людей. Лев протиснулся мимо них и сразу прошел к барной стойке там оказалось пусто и свободно. Никто ничего не рисовал, несколько человек лениво потягивали коктейли. Лев прошелся взглядом по каждому из мужчин, пытаясь найти в их лицах что-то особенное, резко выбивающееся из радужной вакханалии, но все они показались ему легкомысленными, пустыми и ничего нестоящими.
Он открыл барную карту, выбрал безалкогольный коктейль с гренадином, поднял взгляд на бармена, чтобы сделать заказ, и завис. Барменом работал смуглый худощавый парень небольшого роста
не то чтобы чертовски похожий на Славу, но смуглый, худощавый и небольшого роста. Ямочки на щеке не было, но была на подбородке пряталась за колкой щетиной.
Не в силах произнести ни слова, Лев молча показал пальцем на позицию в меню, и парень показал жестом: «Окей». Он не произносил ни слова и со всеми посетителями общался кивками или качанием головой, и Лев даже заподозрил, что он немой («Немота без глухоты? усомнился он. Так бывает?»).
Но парень не был ни немым, ни глухим. Когда он поставил перед Львом его «Ширли Темпл», Лев спросил:
Как тебя зовут?
Парень сказал на ломанном русском:
Тахир. Я плохо по-русски.
Откуда ты приехал?
Иран.
Говоришь по-английски? спросил Лев на английском.
Бармен тут же расслабился: видимо, не часто местные баловали его знанием английского.
Да, ответил он.
Лев улыбнулся. Тахир улыбнулся ему в ответ.
До скольких ты работаешь?
До двух.
Я подожду тебя?
Тахир, засмущавшись, опустил взгляд. У него были длинные ресницы, заворачивающиеся на концах. Подумав, он посмотрел на Льва, словно оценивая, стоит ли с ним куда-то идти, и кивнул:
Хорошо.
За оставшиеся пару часов ко Льву неоднократно подсаживались другие мужчины: пытались заговорить, спрашивали его имя, предлагали «уединиться», но Лев ни с кем не шёл на контакт, упрямо дожидаясь своего бармена. Тот, протирая стаканы, время от времени кидал на него взгляд и хитро улыбался уголками глаз.
Бар они покинули последними, в половине третьего. Пока Тахир, звеня ключами, закрывал двери, Лев вызывал такси. Когда парень подошёл к нему и спросил, куда поедем, Лев коротко ответил:
Ко мне.
Он бросил взгляд на лицо Тахира: оценил длину ресниц, большие карие глаза, тёмную кожу наверное, на оттенок темнее, чем у Славы. Спросил:
Ты красишься?
Тахир, кажется, удивился вопросу. Неловко улыбнулся:
Нет.
А если я попрошу, накрасишься?
Тахир долго смотрел на него, прежде чем спросить:
Ты фетишист?
Проще было ответить «да», чем объяснять, поэтому Лев выдохнул:
Называй как хочешь.
А у тебя есть косметика?
Нет, но если если я куплю, ты накрасишься? В следующий раз.
Тахир, несколько заигрывая, спросил:
Будет следующий раз?
Если всё сделаешь, как надо будет.
А что нужно сделать?
Лев подошёл к нему ближе, наклонился, сказал на ухо:
Трахнуть меня и никому об этом не рассказывать, и, отойдя, уточнил: Справишься?
Губы Тахира растянулись в улыбке:
Я постараюсь.
Прошуршав по гравию, рядом остановилось такси. Лев открыл перед Тахиром дверь заднего сидения, пропуская его вперед, а сам устроился рядом. Парень повернулся ко Льву, прошёлся по нему взглядом сверху-вниз, а потом снизу-вверх и, усмехнувшись, сказал: А ты прикольный, Лев.
Тот ничего не ответил.
Целоваться начали ещё в подъезде между четвертым и пятым этажом. Когда ввалились в квартиру и Тахир полез пальцами под футболку, Лев, отстранившись, строго сказал ему:
Сначала руки помой.
Он засмеялся, но помыл. Продолжили целоваться уже в спальне.
Всё это было не то и не так, конечно. Тахир пах иначе терпким мужском одеколоном, перебивающим запах тела, в его действиях было больше резкости и меньше нежности, так что Льву постоянно приходилось прерываться и просить «полегче». Стянув со Льва футболку следом за рубашкой, он по-вампирски припал губами к его шее в странном, слюнявом затягивании кожи через зубы.
Не делай так, попросил он
Ему не нравилось всё, что делал Тахир, но никогда не делал Слава.
Парень быстро прошелся пальцами по пуговицам, скинул с себя рубашку и Лев увидел его обнаженный торс: с мышцами пресса на животе, широкими плечами, полоской волос от пупка и ниже, волосами на груди. Тахир выглядел так, как все эти годы Лев просил выглядеть Славу («Можно, пожалуйста, меньше от женщин, и больше от мужчин», повторял он ему), а теперь ему захотелось попросить Тахира об обратном: не мог бы ты, пожалуйста, всё это нахрен сбрить, чуть сдуться в плечах и похудеть?