Именно Льву пришла идея о собаке, это и значило: «Учиться заботиться о других». Слава не возражал: идея казалась безобидной, но принесла больше проблем, чем пользы. Мики сделался ещё несчастней, чем был, а половину забот о Сэм всё равно выполнял Слава. Потом место Сэм занял Ваня.
Слава не любил так об этом думать: будто они подменили идею о собаке идеей о младшем брате. Вообще-то, всё было немного не так.
Слава всегда знал, что усыновит ребёнка, он придумал это, когда в девятом классе старшеклассников отвезли в детский дом в рамках благотворительного проекта: они должны были поздравлять сирот с Новым годом и раздавать им подарки. Слава на всю жизнь запомнил отрешенные, остекленевшие глаза детей, которые прекрасно понимали, что благополучные детишки с мамами и папами приехали их пожалеть. Слава на тот момент не очень разбирался в жизни, но на интуитивном уровне ощутил, сколько в этом замысле было глупости, непродуманности, жестокости.
Но именно это событие связало его с детскими домами навсегда: сначала самой идеей об усыновлении, потом волонтёрской помощью (настоящей, а не жалостливой), а ещё через десяток лет Ваней.
В детском доме Слава вёл кружок по рисованию бесплатно, на добровольных началах. Ваня никогда не брал в руки карандаши и краски, но иногда заходил в кабинет, садился за свободную парту и молча наблюдал за процессом. Пару раз Слава пытался втянуть его в общее дело, но мальчик только качал головой.
Перед Новым годом, как правило, поступало задание «свыше»: нарисовать стенгазету, и ребята, склонившись над общим ватманом, вырисовывали ёлочки, снеговиков и дедов морозов. В один из таких декабрьских дней Ваня снова тихонечко зашел в кабинет постоять рядом.
Это был первый раз, когда они со Славой заговорили о чём-то, кроме: «Хочешь порисовать?» (отрицательное качание головой в ответ).
Слава в тот день был заметно уставшим: накануне сдавал проект и всю ночь не спал. Маша, прелестная девочка, сразу с пятью выпавшими зубами в переднем ряду, шепеляво спросила:
- Вы не вышпались?
- Не выспался, - признался Слава. Работал.
- Вам надо кофе попить, - посоветовал кто-то из ребят со знанием дела. Кофе бодрит.
- Да, - поддержали идею другие. У нас в буфете есть кофе, воспиталки пьют, значит, и вам продадут.
Слава не был фанатом кофе из столовых: Лев, замороченный на кофеварении в турках, приучил его к «благородным» напиткам. Но тогда, ведомый неясным сочувствием к одинокому мальчику, который всегда стоит в стороне никем незамеченный, Слава вытащил сто рублей из кармана, посмотрел на Ваню и попросил: - Можешь, пожалуйста, купить мне кофе? Ты же не рисуешь. Скажешь, что для меня.
Ребята присвистнули. Ваня замер, не решаясь взять деньги. После секундной паузы раздался хор насмешливых голосов:
- Не давайте, утащит!
- Да, сбежит как обычно и на шоколадку потом потратит!
- Ванёк у нас вор!
Но Слава, будто не слыша их, смотрел Ване прямо в глаза. Мальчик негромко спросил:
- Не боитесь, что сворую?
- Ты у меня ничего не воровал. Почему я должен так про тебя думать? спокойно ответил Слава.
Ваня взял купюру и вышел из кабинета. Через десять минут вернулся с водой в бумажном стаканчике, пакетиком «три в одном» и сдачей. Ребята начали исходить на едкость, мол, не спрятал ли где лишние пять рублей, а Слава, сложив мелочь в карман (не пересчитывая), кивнул Ване: - Большое спасибо.
Тем же вечером, когда Слава уходил, Ваня выбежал за ним без куртки, в одной футболке и спортивных шортах крича:
- Не уходите! Заберите меня!
Слава, удивленный, обернулся, а Ваня вцепился в него мёртвой хваткой: как будто никогда не отпустит. Его оттаскивали два охранника и три воспитателя, пока он кричал, захлёбываясь от слёз.
Уходить
было невыносимо. С того события прошло больше года, прежде чем Ваня попал в их семью.
Весь персонал детского дома подбивал Славу на усыновление: «Он вас так полюбил! Так к вам привязался! Почему вы боитесь? У вас ведь уже есть ребёнок!». Слава мрачно отшучивался: «Потому и боюсь». Они совершенно не справлялись с Мики.
Тем не менее, он хотел его забрать потом, когда станет лучше а потому изучил о Ване всю доступную информацию, собранную по слухам и случайным разговорам персонала. Вырисовывалась следующая картина: родители и происхождение неизвестны, будучи новорожденным, мальчик был подкинут в подъезд. Имя и фамилию ему придумали в больнице, и до того банальные, что Слава посочувствовал фантазии работников Ваня Смирнов.
- Почему его не забрали? спрашивал Слава. На младенцев же очереди выстраиваются.
- Здоровье, - коротко отвечал персонал.
- А что не так?
- Врачебная тайна.
Обрадованный строгим соблюдением прав ребёнка, Слава прекратил эти расспросы.
Много позже он узнал, что речь шла о ВИЧ.
- Ну и пиздец, - сказал тогда Лев.
- В этом нет ничего страшного.
- Да конечно.
- У Кати ВИЧ, - напомнил Слава о близкой подруге Льва. И ничего, она ведь как-то живёт.
Катя действительно жила неплохо: была замужем, воспитывала здоровую дочь, и большую часть времени никто не помнил, что у неё ВИЧ.
Слава запомнил названия препаратов, порядок приёма, дозировки, и каждое утро, перед завтраком, сортировал пилюли на Ваниной тарелке. Мики, однажды заметив это, спросил у брата: