Сонный черно-белый кот разлегся на дорожке, ведущей к входной, цвета морских водорослей, двери. Он не двигается с места, и нам приходится его обойти, стараясь не наступить на раздраженно виляющий хвост. Для ноября солнце еще высоко, а небо чистое и голубое. Мы проходим мимо аккуратной цветочной теплицы с компостом в пластиковых горшках. Мать Маркуса явно больше любит садоводство, чем ее сын. Повсюду расставлены лейки всех цветов и форм. Похоже, миссис Бушар коллекционер, и меня снова поражает мысль о том, как они с сыном отличаются друг от друга, ведь Маркус никогда ничего не собирал (кроме женских номеров телефонов) и считал накопительство полной бессмыслицей.
Джим идет в паре шагов позади меня по узкой тропе кажется, он нервничает так же сильно, как и я, и хочет, чтобы я взяла инициативу в свои руки. Я его не виню. Это же моя идея. Постучав богато украшенным дверным молотком, я заглядываю в эркерное окно: на окнах портьеры с цветами, внутри абажуры с бахромой, мебель пастельных цветов и деревенские пейзажи в рамах на стенах. Сглотнув и сделав глубокий вдох, я думаю: неужели та женщина, что сейчас, судя по звукам рояля, играет внутри, моя свекровь. И пригласит ли она нас войти внутрь или отправит прочь?
Дверь отворяется, и нас окутывает запах выпечки, напомнивший мне о детстве и о матери, которая часто что-то пекла. Запах имбиря, ванили и лимона всегда мне о ней напоминает. Женщина, стоящая перед нами, худощавая и невысокого роста, совсем не такая, как моя мать. Опрятная, хорошо выглядящая, меньше ста шестидесяти сантиметров не могу представить, чтобы такая маленькая грудь выкормила такого крупного ребенка, как Маркус, чтобы его баюкали эти небольшие руки. Миссис Бушар не выглядит как настоящая мать, для меня по крайней мере, но, опять же, кто я такая, чтобы об этом судить, женщина, бросившая двоих дочерей?
Да? Она нетерпеливо переводит взгляд голубых глаз с меня на Джима, а потом оглядывает нас, не понимая, что нам от нее нужно.
В ее речи нет ни намека на девонский акцент, и на секунду это сбивает меня с толку, но потом я вспоминаю, что она родилась в Британской Колумбии, а затем переехала в Южную Африку. Маркус рассказывал, что его родители много путешествовали и успели пожить на трех континентах.
Миссис Бушар, меня зовут Линда. Я делаю паузу, но потом продолжаю, Линда Дела-мер. Не хочу огорошивать ее прямо с порога тем, что мы носим одну фамилию. Не обращая внимания на удивленный взгляд Джима, я протягиваю ей руку для пожатия, и она с удовольствием мне отвечает.
Я надеялась, мы сможем поговорить о вашем сыне.
Моем сыне?
Несмотря на то что я пыталась как можно деликатнее подготовить ее к разговору, она тут же насторожилась.
Да, о Маркусе. Я бросаю взгляд на Джима в надежде, что он меня подбодрит, но он стоит, потупившись, нервно теребя руки в карманах. Я бы его прибила. Но вместо этого я улыбаюсь самой приветливой улыбкой, какой улыбалась когда-то ее сыну. Не могли бы мы войти в дом? Я хотела поговорить с вами наедине.
Когда мать Маркуса возвращается и наконец садится в кресло напротив нас, я разглядываю ее внимательнее. Вряд ли кто-нибудь осмелится спросить про ее возраст. Глаза у нее живые и взгляд юный, хотя ей должно быть не меньше восьмидесяти пяти. Моя мама назвала бы ее достойной леди. С прекрасной речью, образованная, артистичная, судя по длинным элегантным пальцам с бледно-розовым лаком на ногтях. Седые волосы пострижены в аккуратное каре, словно она каждую неделю посещает парикмахера, а одежда достаточно дорогая. Скорее всего, «Маркс и Спенсер».
Значит, ваше полное имя Матильда? Мне некомфортно от того, как она нас разглядывает, хотя в ее взгляде нет ничего оскорбительного. Наверняка ей неудобно, что двое незнакомцев внезапно появились на пороге ее дома и хотят расспросить про покойного сына.
Да, верно. Матильда Бушар. Более пятидесяти лет была замужем за Каспианом Буша-ром. Десять лет
вдова. У него была агрессивная опухоль мозга, и, видите ли, после того, как ему поставили диагноз, он прожил всего шесть месяцев. У нас было не так много времени, чтобы смириться с его болезнью.
Сожалею о вашей утрате, произношу я, точно зная, что она чувствует, и понимая, что эти слова ее не утешат. Они никого не утешают.
Спасибо, милая. А теперь, если вы не против, можем поговорить о моем сыне.
Что ж, я хотела узнать, когда вы в последний раз о нем слышали?
Это шутка?
Она вперилась в меня взглядом и обхватила руками колени.
Вовсе нет. Простите, я не должна была так на вас набрасываться.
Может, лучше начать сначала, Линда? Джим, отставив чашку с чаем, наконец приходит мне на выручку.
Не знаю, как сказать Маркус не упоминал?
Что именно? спрашивает миссис Бушар в явном замешательстве.
Простите. Кажется, я никак не могу правильно выразиться, так что давайте я перейду прямо к делу.
Очень жду, отвечает она.
Два с половиной года назад я вышла замуж за вашего сына, Маркуса. Он сказал, что написал вам об этом, но я не была уверена. Письма я не видела, но мы все равно планировали навестить вас, когда окончательно вернемся в Англию. Вот откуда у меня ваш адрес и ваше имя.