Х-м-м Джим явно обдумывает информацию, и это хороший знак. Значит, он не сразу отмел мою идею. Он всегда сначала раздумывал, потом принимал решение, в отличие от меня, нетерпеливой как черт, требующей немедленных ответов. Ты же понимаешь, что если это не Маркус, а скорее всего, так оно и есть, хотя все это очень странно, то ты понятия не имеешь, кто это вообще такой. Он может замышлять недоброе, заставив тебя поверить, что Маркус до сих пор жив.
Боже, Джим. Я об этом не подумала. Когда Джим это произнес, я запаниковала. Как обычно, я понятия не имею, во что ввязалась. Надо было слушать Гейл.
Надо было слушать Гейл, в унисон моим мыслям произносит Джим, снова доказав, насколько мы с ним похожи. Мы ничего не знаем про этого Тони
Фортина. Тони Фортин. И прежде чем ты меня спросишь, я уже пробила его в интернете, но ничего не нашла в социальных сетях. Еще более подозрительно, хвастаюсь я смекалкой так, словно уже переубедила Джима.
Или его нет в соцсетях. Как и многих мужчин нашего
возраста.
Я и забыла, что Джим никогда не был в соцсетях и, скорее всего, даже не знает, что такое Snapchat и все в таком духе. Когда девочки говорят о них за столом, он даже не слушает.
Но даже если это не Маркус, ты признаешь, что эти двое близнецы, и тогда почему этот человек мной интересуется?
Может, он увидел твой профиль и увиденное ему понравилось? Он слегка улыбается, и я чуть не краснею. Одобрение со стороны бывшего хоть и мелочь, а приятно. Но мы оба знаем, что это ничего не значит. Особенно тогда, когда он завел новую подружку. Джим однолюб. Я точно знаю. Гейл всегда говорила, что любая женщина убьет ради такого мужчины. А я этого не видела, но зато теперь могу оценить его достоинства так, как никогда раньше. Как там говорят? Фамильярность рождает презрение. Точно сказано, и случается даже с самыми лучшими из нас.
Или Маркус меня искал и теперь, когда нашел, хочет встретиться и объяснить, что на самом деле произошло в ту ночь. Может, он хочет меня о чем-то предупредить. Я сама не понимаю, к чему веду, но одна эта мысль меня пугает. И еще больше меня пугает мысль о том, что Маркус вернулся, чтобы меня наказать. Наверное, Джим замечает мой ужас и тревожится еще сильнее. Его бледное, нетронутое солнцем лицо становится белее обычного.
Если хочешь услышать мое мнение, Линда, а ты, скорее всего, хочешь, иначе зачем ты мне позвонила, я думаю, тебе надо прекратить общение. Прямо сейчас. Мы знаем, что случилось в ночь смерти Маркуса. И лучше тебе не поднимать эту тему. Иначе тебе снова и снова будет больно.
Выпрямившись на стуле, я пытаюсь не обижаться на его ответ.
Я знаю, что ты желаешь мне добра, Джим. Но как я могу об этом забыть? Мы говорим о моем муже. Я стараюсь не обращать внимание на боль, промелькнувшую на лице Джима при этих словах. Я никогда не прощу себе, если ему нужна моя помощь. И я не могу отделаться от чувства, что он прячется и может быть в опасности.
И что ты намерена сделать? Хорошо меня зная, Джим меняет тактику.
Мне надо его найти.
И как ты это сделаешь? Джим одним глотком допивает кофе и ставит чашку на стол, явно собираясь уходить.
Хочу съездить к его матери и узнать у нее что возможно. Мне только что пришла в голову эта идея, но я не сказала этого Джиму. Он больше доверится моему решению, если не узнает, что оно спонтанное.
Она еще жива? Джим явно удивлен этой мыслью, и, учитывая возраст Маркуса, могу понять почему. Мы с Джимом уже потеряли наших родителей.
Да, и у меня есть адрес. Она живет в Девоне.
Линда, ты уверена? В смысле, ты не так хорошо знаешь Маркуса. И мы ничего не знаем о его прошлом.
Я игнорирую его пассивно-агрессивное высказывание о моем муже, потому что, если честно, оно недалеко от истины. Но я ему в этом не признаюсь.
Я не хочу, чтобы тебе снова было больно. Джим надевает свою замшевую куртку. Коричневая, с заплатками на локтях. Он носит ее много лет. Я говорила ему, что в ней он похож на учителя географии, но год за годом он отказывался сдавать ее в благотворительный магазин. Интересно, его новая пассия сменит ему стиль? Наверняка он с готовностью подчинится ей, пока у них в разгаре цветочно-конфетный период в отношениях.
Для меня это многое значит. Правда. Я едва борюсь с желанием броситься в его объятия и выплакать глаза у него на плече, пока они не станут такими же красными, как у Эбби пару часов назад. Бедная Эбби, я даже не спросила у Джима, как у нее дела, но, опять же, он вряд ли захочет о ней говорить, особенно если она в раздрае. Так что лучше не спрашивать.
Кивнув, Джим явно с ностальгией вспомнил былые времена и, остановившись у двери, он оборачивается и улыбается мне. Он напоминает мне того мальчишку, Джима Деламера, который в любую погоду провожал меня каждый день из школы, чтобы меня не сцапали старшие девчонки. Забавно, но Гейл и Джим всегда меня защищали, почти всю мою жизнь.
А меня не надо было защищать.
До того, как я потеряла Маркуса, я казалась себе человеком, который может выдержать вираж судьбы. Любой, какой мне достанется. Я не впадала в зависимость от людей и ни с кем не связывала свое счастье. Знала, кто я есть, и видела мир трезво, понимая, что в нем есть и плохие, и хорошие люди, и отшивала токсичных. Но, разведясь с Джимом, я часто спрашивала себя, уж не я ли тот самый токсичный человек, который оставляет после себя одни руины.