С началом каникул требования Наставницы утроились, и мне пришлось заниматься еще упорнее. Ни на какие походы с друзьями в бассейн или в кафе-мороженое времени не осталось совсем. Заводить себе тех, кто назвал бы меня своим другом, стало просто некогда. Подозреваю, в глазах одноклассников я так и осталась некой призрачной тенью, на которую в суете дня и внимания не обратишь.
Моим первым иероглифом был знак «долгий» (), за ним последовали «весна», «лето», «осень», «зима» (), и лишь после этого я отточила на всю дальнейшую жизнь свою подпись Амэмия Хатоко, «Голубка в Храме Дождя» ().
В отличие от знаков алфавита, число иероглифов, которые мне предстояло освоить, было практически неограниченным. Я словно отправилась в путешествие безо всякой конечной цели. Зато целых три рукописных стиля уставный (кайсё́), полукурсив (гесё́) и скоропись (сосё́) завораживали меня так, что я готова была часами отслеживать, как у одного и того же иероглифа в зависимости от манеры письма меняется танец кисти.
Вот как вышло, что все шесть лет начальной школы я угрохала на занятия каллиграфией.
Ничего радостного и светлого из тех своих лет я припомнить не могу, как ни стараюсь. «Расслабишься хоть на сутки наверстывать придется три дня!» ворчала то и дело Наставница, поэтому и в летнем лагере, и на школьных экскурсиях я не расставалась с кистевым фломастером и продолжала упражняться тайком от учителей. Сам этот процесс казался мне таким естественным, что никаких угрызений совести я не испытывала.
Вот и сегодня, начиная растирать тушь, я вспомнила те дни и невольно выпрямила спину.
Теперь-то я уже не разбрызгиваю из тушечницы ни капли. И черный брикетик под пальцами больше не заваливается набок.
Говорят, растирание туши здорово успокаивает. «Давненько же я этим не занималась!» еще успеваю подумать я, и все тело погружается в уютную бессознательность.
В сон при этом не клонит. Просто сознание медленно угасает, погружаясь в нечто темное и бездонное. Так и кажется: еще миг и достигнешь полного, блаженного
растворения.
Проверяя тушь на густоту, набрасываю несколько знаков в черновиках. И уже затем принимаюсь за лицевую сторону открытки.
Изящно и без единой погрешности выписать данные адресата базовый навык каллиграфа, которому Наставница обучила меня в первую очередь. Ведь имя и адрес это лицо сообщения, а значит, они должны выглядеть особенно элегантно и считываться легко.
Я прописываю новые имя и адрес строго по центру очередной открытки и перехожу к следующей, следя за тем, чтобы надпись не съезжала в сторону.
Изяществу письма Наставница была предана фанатично и оттачивала его до конца своих дней. Что, в общем, и объясняло как ее суховатую надменность, так и постоянную ко мне придирчивость.
«Сколь виртуозно ты ни владеешь кистью, повторяла она, если написанное тобой не считывается с первого взгляда, значит, ты просто выделываешься, создавая безвкусицу».
Иными словами, даже в самых красивых буквах нет смысла, если они не доносят суть послания до адресата. Такова была ее философия. Иногда, в числе прочих стилей, она обучала меня и беглой скорописи сосё, но сама при заказах почти никогда ею не пользовалась.
«Истинная мудрость всегда проста».
Этот нехитрый девиз, который и отличает писчую контору от обычной нотариальной, Наставница вколотила в мою голову с раннего детства. И теперь уже я сама, без ее подсказок, понимаю, что для лицевой стороны открыток нужен уста́вный стиль «кайсё», прочесть который сумеют даже на самом захолустном деревенском почтамте.
Помимо авторских версий для алфавитов и иероглифов, Наставница придумала еще и кистевые начертания для арабских цифр так, чтобы те считывались любыми японцами без ошибок.
Не прошло и недели, как открытки для госпожи Уофуку были готовы. Мне самой при этом не пришлось потратить ни иены.
Пока я возилась с заказом, июнь подошел к концу. Сезон сливовых дождей в этом году выдался совсем коротким и продолжаться, похоже, не собирался.
Тридцатого июня в храме Хатиман-гу, начиная с обеда, проводится обряд Великого очищения .
Выйдя из дома пораньше, я отправляюсь к храму окольной дорогой. По случаю праздника «Канцтовары Цубаки» отдыхают и в субботу, и в воскресенье, так что хотя бы сегодня можно гулять до утра.