Головков долго листал какие-то записи, а потом сказал:
Тут всё немного загадочно. А может, загадки и нет. Следы последнего известного представителя рода Алымовых теряются в конце девятнадцатого века. Известно, что после продажи имения в тысяча восемьсот девяносто седьмом году Дмитрий Алексеевич уехал в Москву. Увы, больше никаких сведений о нём нет. Вполне возможно, тоже отбыл за границу. В может, с ним что-то случилось. Теперь мы это вряд ли сумеем узнать. Что касается портретов... Сохранилась фотография, сделанная со свадебного портрета, двойного. Вот, это Алексей Григорьевич и Анна Аркадьевна Алымовы, родители того самого Дмитрия Алексеевича, следы которого затерялись во времени и пространстве.
Аня вздрогнула, поразившись странности формулировки. В какой-то момент ей показалось, что Вячеслав Макарович догадался о чём-то, но потом она взглянула в его лицо, встретила чистый, мечтательный взгляд и поняла: нет, не догадался.
И тут же увидела, как Дима смотрит на портрет родителей.
А можно сфотографировать это? быстро спросила Аня у Головкова. Только портрет.
Конечно, конечно! Только, пожалуйста, не забывайте о ссылках на источники, когда будете работать над вашей книгой.
* * * * * * *
Дмитрий был молчалив и задумчив по дороге к Ане домой. В автобусе они не перекинулись и парой слов. Зато позже, когда шли пешком с вокзала, решив прогуляться по вечернему городу, Алымов заговорил.
Аннушка, я хочу поблагодарить тебя за сегодняшний день, серьёзно и немного торжественно начал он.
Да ничего особенного я не сделала, Дима...
Нет, он энергично покачал головой. Ты сделала для меня так много, что я не в силах ни уложить это всё в слова, как-то облечь, ни выразить свою благодарность. Любых слов мало. Ты очень много делаешь для меня, а я и не знаю, как тебя отблагодарить. Ни монеты, ни украшения ты не принимаешь, отказываешься. А сегодня... Я ведь так и не нашёл этот портрет тогда, когда собирался уезжать из Завидово. А теперь он будет у меня, хоть и ненастоящий.
Голос Дмитрия стал глухим, будто сдавленным, и Аня поняла, что Алымов борется со слезами.
Дима, Аня взяла Дмитрия за руку, а он вдруг крепко сжал её ладонь и больше не выпустил, так и продолжал держать. Портрет мы распечатаем, обратимся в багетную мастерскую, и там его оформят. А я ничего особенного не делаю. Просто... Мы же люди, Дима! Как я могу пройти мимо твоих трудностей? Тем более, ты человек очень хороший. Плохому и непорядочному человеку я бы не стала помогать.
Некоторое время они шли молча, а потом Дмитрий вдруг сказал почти весело:
Аннушка, я хочу побывать в той лавке, в которой ты работаешь. Или как это называется? Супермаркет?
Ты всегда сама приносишь продукты, а ведь я мог бы помогать тебе.
Мы можем зайти в любой продуктовый магазин по пути, попыталась отказать Аня, хотя знала, что всё равно уступит.
Но я хочу побывать именно в той лавке, в которой ты работаешь. Ты ведь не против? Дмитрий заглянул в лицо Анны.
Нет, конечно. Зайдём, Аня вздохнула и закусила губу.
Предчувствия девушку не обманули. Все сотрудники, которые были на этот момент в магазине, выходили поглазеть на Дмитрия, а черноглазая бойкая Лиза (опять Лиза!), работавшая на кассе, напропалую кокетничала с Димой и строила ему глазки.
Дмитрий отмалчивался и вежливо улыбался. Аня была уверена, что ему не понравилось в магазине, и он шокирован, потому не решалась расспрашивать о впечатлениях.
Когда подходили к дому, Дмитрий, будто приняв для себя какое-то решение, сказал:
Аннушка, я бываю очень рассеянным и недальновидным. Прости меня, ведь я только сейчас понял, что ты поздно возвращаешься из супермаркета в те дни, когда работаешь. Это может быть опасно. Теперь я буду встречать тебя.
Глава шестая
До сих пор Аня была единственной представительницей коллектива, личная жизнь которой не обсуждалась в кулуарах.
Даже уборщица тётя Маша, которой исполнилось шестьдесят восемь лет, порой рассказывала что-нибудь о своём муже. Никто не знал наверняка, как его зовут, поскольку тётя Маша всегда называла его просто и ласково: «алкаш-то мой».
Личная жизнь Лизы, самой красивой девушки коллектива, как раз той, которая пыталась флиртовать с Дмитрием, вообще напоминала латиноамериканский сериал с элементами психоанализа.
Лизу постоянно встречали с работы кавалеры на крутых машинах. Кавалеры часто менялись, а иногда чередовались. Лизе постоянно кто-то звонил, а сама она каждый день рассказывла по телефону какой-то подруге о перипетиях и страстях, преследующих бедную Лизу буквально по пятам.
И только личная жизнь Ани никогда никого не интересовала. Это и неудивительно: как может интересовать то, чего нет?
...Стоило только девушке появиться на работе, как все, кто был на данный момент в магазине, начали бросать на неё заинтересованные, оценивающие и многозначительные взгляды.
Ведь как устроены некоторые из людей? Покуда ближний страдает и находится ниже в любой системе градации, окружающие его жалеют, сочувствуют ему. Ну или делают вид, что жалеют и сочувствуют.
А как только этот человек поднимает голову и расправляет плечи, он начинает вызывать у тех же людей, которые его жалели, зависть и неприязнь.