Как дела?
У тебя такой вид, будто ты в восторге от жизни, объявил Дортмундер, закрывая дверь.
Именно так, отозвался Келп. Он бросил взгляд на деньги на столе. У тебя, кажется, тоже недурно идут дела?
Дортмундер, прихрамывая, подошёл к дивану и сел.
Ты находишь? Я мотался от двери к двери весь день, собаки лаяли на меня, дети изводили, хозяйки проклинали И что мне это дало? Он презрительным жестом указал на стол. Семьдесят долларов.
Тебя замучила жара, посочувствовал Келп. Хочешь выпить?
Жара и влажность. Да, хочу.
Келп прошёл в кухоньку и оттуда спросил:
А с чем ты работаешь?
С энциклопедией, ответил Дортмундер. Всё дело в том, что если запрашиваешь с них больше десяти долларов, они отказываются или предлагают чек. Например, сегодня я всё-таки получил чек на десять долларов, и что с ним прикажешь делать?
Высморкайся в него, предложил Келп, выходя из кухни с двумя стаканами бурбона в руках. Он протянул один Дортмундеру и сел в кресло. А мне повезло, продолжал он. Я работал исключительно в барах.
Что делал?
Мы с Гринвудом перекидывались в картишки. Огребли сегодня более 300 долларов.
Дортмундеру не верилось.
Это ещё проходит?
Проглатывают, как дети молочко! А почему нет? Я с фраером против Гринвуда. Проиграть невозможно. Один из нас неминуемо выигрывает.
Знаю, сказал Дортмундер. Известный трюк, в своё время я делал его раз или два, но это не для меня. Тут нужны люди болтливые, вроде тебя или Гринвуда.
Он глотнул бурбона, откинулся назад на спинку дивана и закрыл глаза, дыша через рот.
Почему бы тебе не жить спокойно, чёрт побери? спросил его Келп. Ведь отлично сводишь концы с концами на две сотни Айко.
Я хочу немного отложить, ответил Дортмундер по-прежнему с закрытыми глазами. Уверенность в завтрашнем дне, знаешь ли.
Ничего себе «немного»! воскликнул Келп. По семьдесят-то долларов в день?
Вчера шестьдесят. Дортмундер открыл глаза. Мы доим Айко вот уже месяц после выхода Гринвуда из тюрьмы. Сколько он ещё будет финансировать нас?
Пока не получит вертолёт.
Если он его получит. Может, ему это никогда не удастся. Вид у него был не слишком-то счастливый, когда он платил мне на прошлой неделе. Дортмундер сделал глоток бурбона. И я тебе скажу ещё кое-что. У меня совершенно не лежит душа к этой работе. Я жду, когда подвернётся что-нибудь другое, и тогда проклятый изумруд может отправляться ко всем чертям.
Полностью придерживаюсь твоего мнения, сказал Келп.
Знаю. Дортмундер опорожнил свой стакан. Налей-ка мне ещё.
Сейчас. Келп встал, чтобы взять из рук Дортмундера стакан, и тут зазвонил телефон. Это, вероятно, Айко, проговорил он с широкой улыбкой и отправился на кухню.
Дортмундер снял трубку.
Всё в порядке, раздался голос Айко.
Будь я проклят, ответил Дортмундер.
Синий «линкольн» с номерным знаком «МД» медленно продвигался между длинными складами доков Ньюарка. Половина седьмого вечера, вторник, пятнадцатое августа.
Марч, сидевший за рулём, был ослеплён закатом, который отражался в зеркальце. Он нажал на кнопку, поворачивающую зеркальце, и, превратив солнце в блёклый жёлтый шар, спросил раздражённо:
Где, чёрт возьми, это место?
движение машин, кружащих воскресным утром в поисках места для стоянки. Марч летел на максимально малой высоте и быстро приближался к Нью-Йорку.
Они прошли над Ньюарк-Бей, Джерси-сити и Аппер-Бей.
Марч, к тому времени вполне освоивший пилотирование, слегка повернул налево, и они полетели над Гудзоном по направлению к северу, оставив Манхэттен справа, а Нью-Джерси слева. После первых минут испуга полёт Дортмундеру понравился.
Марч, видимо, не делал ошибок, и, если не считать шума, то было даже приятно парить в воздухе. Парни сзади толкали друг друга локтями и указывали на различные небоскрёбы. Дортмундер обернулся, чтобы широко улыбнуться Келпу, тот слегка пожал плечами и ответил ему тем же.
Самолёт, шумом которого они хотели воспользоваться, чтобы остаться незамеченными, все вечера пролетал над комиссариатом в семь часов тридцать две минуты.
Увы, в этот вечер они не были в состоянии услышать его, ибо слышали только рёв собственного вертолёта. Приходилось идти на риск, в надежде, что он пролетит в положенное время.
Марч похлопал Дортмундера по колену, указывая рукой вправо.
Дортмундер повернул голову и увидел ещё один вертолёт.
Пилот помахал рукой, и Дортмундер ответил ему тем же. Человек рядом с пилотом был слишком занят, чтобы приветствовать их он говорил в микрофон, наблюдая за вест-сайдской магистралью, забитой машинами.
Вдали, слева от них, солнце медленно опускалось к Пенсильвании, небо становилось розовым и пурпурным. Манхэттен уже был погружён в полумрак.
Дортмундер посмотрел на часы. Семь двадцать. Всё шло хорошо.
Они собирались облететь комиссариат и приблизиться к нему сзади, чтобы полицейские, находившиеся перед зданием, не заметили спускающегося на крышу вертолёта.
Теперь Марч уже знал, как опускаться и подниматься. Нужную им улицу он обнаружил благодаря заметным издалека Центральному Парку и перекрёстку Бродвея и Вест-Энд-авеню. Внезапно прямо перед ними появился чёрный прямоугольник крыши комиссариата.