Нет, произнесла Алиса. Разочарование было настолько сильным, что напоминало расстройство желудка. Хотя, возможно, виной тому было одно только упоминание Кони. Ни за что.
Я тебя не виню, сказала тётя, прочитав за-писку через её плечо. Звучит отвратительно по-мещански.
С чем-то сродни лихорадочному отчаянию Алиса порвала второй конверт. В лучшем из возможных миров она бы увидела на бумаге, скажем, крошечный оттиск в виде кролика. Но его там не оказалось.
«Алиса, дорогая!Прошу, не утруждайся, придумывая предлог, в который мы всё равно не поверим.
Приходи, иначе твоя сестра никогда не оставит нас в покое.
Твоя любящая мать».
Она поймала тебя на крючок.
Вошки да кошки! ругнулась Алиса, сжимая кулаки. Проклятая...
Но-но, выбирай выражения, сказала тётя, цокая языком. Тебе пора. Иначе тебе вряд ли разрешат прийти сюда снова.
А как же остальные фотопластинки? воскликнула Алиса в отчаянии. Я хочу увидеть, что получилось! Они почти высохли. Дай сперва взглянуть на них хотя бы одним глазком...
Они дождутся твоего возвращения. Или же я отправлю их с вечерней почтой. Или рассыльным. Вместе с твоей камерой. Пойдём, тебе придётся поспешить, если хочешь успеть к назначенному часу. И, само собой, они ни в коем случае не должны увидеть, как ты бежишь.
И всё-таки Алиса побежала. Она мчалась так быстро, как только позволяли кожаные туфли, корсет и кринолин. Без сумки для камеры она чувствовала себя странным образом неодетой, но в то же время свободной и лёгкой. Единственным, что она взяла с собой, была стеклянная пластинка с Королевой Червей (она не врезалась в ладонь, когда Алиса сжимала острые края... почти). Волосы были наспех собраны на затылке. На мгновение она расправила руки за спиной, словно крылья, воспоминание о свободе, наполнявшей её, когда она следовала за Белым Кроликом, думая лишь о том, чтобы его догнать.
Завернув за угол к своему дому, Алиса замедлила шаг и попыталась успокоить дыхание. Она провела руками по волосам, приводя причёску в порядок. Не то чтобы Алису действительно заботило, как она выглядит. И всё же она не желала слушать, как сестра отпускает неприятные комментарии на эту тему.
Степенно и спокойно Алиса прошагала по брусчатке и вошла внутрь.
Все уже собрались в гостиной и ждали только её появления. Джентльмены встали. Первым и главным был Корвин Хедстрю, «молодой человек» Матильды, старше её на семь лет, так и пышущий здоровьем и богатством. Всё-то у него было светло-коричневым: и пиджак, и брюки, и жилет, и волосы, и кожа, и брови. Ни дать, ни взять счастливая песчанка! Он беспокойно поджимал упрямые губы, когда не шевелил ими, что случалось редко.
Рядом с Хедстрю стоял мужчина помоложе, практически полная его противоположность. Бледная, чуть ли не молочно-белая кожа. Светло-голубые глаза, которые были бы просто неотразимы, не обрамляй их красные веки и почти бесцветные ресницы. Волосы исключительно эффектного золотистого оттенка были так напомажены, что, казалось, заскрипят, если к ним прикоснуться.
Мы как раз тебя ждали, любезно заметила Матильда. На ней было синее платье с розочками вокруг выреза, которые, по её мнению, ей особенно шли. А это что... Неужели у неё на лице пудра? Это у Матильды-то?
Алиса взглянула на мать, единственного человека в комнате, на которого по-настоящему приятно смотреть. Она широко улыбалась, но взгляд был растерянным. Видимо, то были черты пожилой дамы, которой она однажды станет. В настоящий момент её лицо скорее говорило: «Что ж, я здесь, но лучше бы мне быть где-то ещё может, за рукоделием или в саду?» Алисиного отца нигде не было видно. Он не любил, когда вокруг его дочурок увиваются молодые люди, и заключил, что будущего можно избежать, сторонясь молодых людей в целом.
Да, конечно, сказала Алиса. Здравствуйте. Она вежливо протянула руку другу Хедстрю.
Ричард Кони, представился юноша, наклоняясь и целуя руку, вместо того чтобы её пожать.
Алиса вновь взглянула на мать, та прикрыла рот пальцами, пряча озорную улыбку, напоминавшую о той девочке, которой она когда-то была. Алиса внутренне простонала: помощи ждать неоткуда.
Ваша сестра мне много о вас рассказывала, продолжил
Кони.
Неужели, произнесла Алиса без особых эмоций. Решительно с её стороны.
Никто не заметил, что она пропустила второе наречие: оно и к лучшему, каждый вставит то, что, с его или её точки зрения, наиболее уместно.
О, давайте выпьем чаю, сказала мама, звеня маленьким колокольчиком рядом с собой. Знаю, для плотного перекуса ещё слишком рано, но миссис Эндерби только что испекла миндальное печенье.
Звучит восхитительно, мама, сказала Матильда.
Алиса не произнесла ни слова: она пыталась ещё разок украдкой взглянуть на стеклянную пластинку в руке. Застрять на чаепитии с двумя наискучнейшими мужчинами, которых она когда-либо встречала (так думалось Алисе), когда Страна чудес совсем близко, манит её к себе!
Что у тебя там? спросила сестра. Не желаешь поделиться с нами?
О, просто снимок, который я проявила у тёти Вивиан. Получилось не то, что я ожидала, сказала Алиса, поднимая пластинку и специально наклоняя её туда-сюда таким образом, чтобы никто не смог рассмотреть изображение.