Никогда и никто не побеждал Байхтан-Эретына. Всегда он брал свое и скрывался, неуязвимый и быстрый.
Скакал Мазан по степи на добром коне, с луком и стрелой аминсомун в колчане. Искал Байхтан-Эретына и думал. Понимал он, что просто так этого батара не победить, скот в хотон не вернуть, свой народ не накормить.
И вот встретились богатыри. Байхтан-Эретын, как увидел Мазана, вынул меч из ножен узорных, стегнул коня черного и поскакал к батару вот-вот голову ему снесет!
Не дрогнул Мазан, свою лошадь не стегал, вперед не скакал, но и назад не отступил. Взял стрелу любимую, лук над головой поднял, тетиву натянул так, что концы лука вместе сошлись. И внимательно вверх смотрит, точно в облако целится.
Удивился Байхтан-Эретын. Что за диво? «Я же батара на бой вызываю, убью его сейчас своим мечом острым. Что он там высматривает, куда целится?»
Не удержался Байхтан-Эретын,
все на пользу.
Чик-чирик, смеется воробушек. Червячка нашел вот и обед, водицы с листочка попил вот и освежился, зернышки из снопа насыпались вот и целый пир! Отчего же не скакать, не радоваться?
Смотрит на него ворона, черная, важная. Завидно ей, что воробышку так живется привольно. Сердится она, что он свои нехитрые песенки все поет да поет.
Эй, ты, воробей, спрашивает ворона, как живешь?
Да вот овес нашел, клюю себе вволю! воробей отвечает.
У овса ость длинная, жесткая. А ну как подавишься? ворона спрашивает.
А я лапкой поскребу и ость и вытащу, воробей отвечает.
А если до крови себя оцарапаешь, что тогда? не нравится вороне, что воробью все в радость.
Тогда водицу найду, попью, ранку промою, царапинка и заживет.
А ну как в воде промокнешь, простынешь? Болеть начнешь?
А я тогда костер разведу, у костра и согреюсь.
А ну как от костра твоего пожар займется? ворона каркает, беду кличет.
Крылышками махать буду, затушу огонь!
А если крылья обожжешь, летать не сможешь?
К лекарю доберусь! Вылечусь!
А если не найдешь лекаря? не нравится вороне воробей!
В кустиках отлежусь! Червячка найду, росы выпью, зернышки кто-нибудь обронит крылышки и заживут! Что бы ни было надо жить и радоваться, думать о хорошем, о себе заботиться, на других не сердиться! Всяк как может живет, чирикнул воробей и вспорхнул с ветки.
А ворона так и осталась сидеть, на добрых людей каркать да беду накликивать.
А ты как воробушек или как ворона? Как живешь-можешь?
Славный батар
В такой славный день и родился на земле батар Овше. Отцом его был Енкэ-Мэнкэ (Спокойствие-Вечность), а матерью Ердени-Джиргал (Драгоценность-Радость).
Как родился Овше, так сразу понятно стало: великий богатырь в мир пришел. По спине его провели не нашли позвонка, который был бы слаб. По ребрам провели и не нашли такого места, куда злой человек мог бы кинжал воткнуть. Глаза ясные, руки и ноги сильные
вот таким с рождения был Овше. Славный батар, что весной родился!
Построили для Овше на равнине Тюлькюр (Ключ) красную ставку. Ни у кого на всей белой равнине такой стоянки больше не было. Из чистого золота опоры для кибитки сделали.
На семидесяти пяти подпорках ставка стояла. Накрыли ее двадцатью четырьмя покрывалами, завязали двадцатью четырьмя красными поясами. Переднее покрывало крыши было наполнено шкурами оленей, а сверху обшито драгоценным белым полотном. Широкое покрывало сшили из радужного шелка, а все завязки из крепких красных нитей.
На дверцах ставки был изображен Гаруда царь птиц, наполовину человек, наполовину орел. А на косяках собаки Басар и Хасар, на верхнем косяке попугай. Решетки и жерди крыши и те изукрасили, вырезали на них козлов бодающихся, а на подпорках тигров и львов.
Здесь и рос Овше. Что бы ему не расти? Давным-давно такого батара не видел народ.
И родился в одно время с Овше и Аранзал, его конь. Как родился Аранзал по спине его провели не нашли позвонка, который был бы слаб. По ребрам провели и не нашли такого места, куда злой человек мог бы кинжал воткнуть. Рос Аранзал, как дуб молодой, и нес своего хозяина и по земле, и по небу; мчался он, как снежная буря, с холма на холм перескакивал, с горы на гору перепрыгивал.
Вот и вырос Овше. И пришло время показать своему народу, что не зря батару красную ставку на равнине Тюлькюр строили, не зря опоры да покрывала украшали.
Стали на людей злые чудовища нападать мангадхаи. И был у них предводитель, особенно злобный и огромный, и никого сильнее его не было даже Овше было с ним не сравниться.
Угоняли мангадхаи скот, жгли ставки и кибитки, детей брали в плен, рабами делали. Где проходили они, горела степь, стоял стон и плач.
Пришли люди к Овше, защиты у батара просить. Долго не думал Овше. Вскочил на коня верного, на Аранзала, попрощался со всеми да и отправился на бой.
Напутствовали его люди из разных кочевьев, мангадхаями разоренных. Говорили ему: «Счастлив будь! Удачлив будь! Пусть дела твои прославят тебя!»
Ехал Овше, ехал да и устал. Решил отдохнуть слез с коня, лег под деревом. Аранзала пастись оставил.
А как проснулся утром не нашел друга верного своего. И сразу Овше догадался, кто Аранзала увести смог.
Снял Овше богатые одежды, прикинулся пастухом. И пошел по следам своего коня по белой равнине. Видит он следы: коня повелителя мангадхаев побольше, следы копыт Аранзала поменьше.