Отпихнула, застыдобилась было сестрица младшия (почуяла подвох) да сестрица средняя21 как зыкнет в неё: слушайся, коль говорю! и всучила гармонью а сама за дверь. Села покорно на стуло сестра младшия, не хотела играть, да растянула меха и вскрикнули голоса, заныли лады и запело чуть,
ну тут пошла песня, а за ней событие. Вдруг запел воздух и вся ночь непоздняя, одиннадцатичасье; запел август, запел месяц багровый, запели звёзды и там аукнулись серафимы: осс-сааннн а-а-а-ааа!! Запели полисаднишки и деревья и ландушей лисчья, кусты земьчужного дерева, и запела жизнь смело и предерзко, запела младость, запел воск мёртвых венчальных свечей у иконы. Запел дом. Запел город и мир.
А на нижнем балконе перервался винт, игра картошная. Уснули сигары в руках. Замёрзло в фужерах пиво, замерли ламп языки и ветр ночной помер.
Но проснулось по разному в двух свиньях, одной неметцкой, другой онеметчившейся, их то, что бывает раз в жизни навсегда. Оба сидели и жили, кажный по-свойски. А народ собирался всё боле у дома, шёл и ставился у оградцы и слушал тожь. Вот Эхгумновы игрец загранишный, пришёл, Кинстантин22, и стал сталбом. Вот прислуга усыпала вторые перилы ограды. Вот извозцы остановились. И всё слушало
ПЕСНЮ.
Песня пелась, гармонья пылала, все спали въявь, но жили во сне. И вдруг событие вдругорядь пошло: за спиной у игрицы встала сестра средняя и смотрела а на устах её шла волнами злыми змеями, оулыбонька-гадюка-козуля-головня. Шла улыбка, шёл поход в головке башковитой, ух. И вдруг кончилась песня, перестала гармонья, опустила на колени её Волександра всё.
Проснулся низ, задвигались людие, вскочили двое на нижнем балконе.
Всё!
И поманила Вольга попровизора на́верх. И пошёл попровизор. И встала было Волександра, домой итти а в дверях стоял он, бес, чужой-свой, родной ростакой, ой.
А сестрица брысь! вон. А попровизор подошёл да не будь дурак и взял её за руку.
А Волександра стояла ни мертва, а жива. А Василиск был в Ельце, на суде, позаседателем. А старухи-видьмы спали! А и встала ночь, как день, и встала ночь, как стоокий, стоцветный день. И пропала Волександра-жена и победил бес-попровизор.
А в итоге августа некакого дня-нощи зачался рабёнок вороной, бес не бес, но и не андел. А чрез девять законных тридцатников23 в красной гостиной лежала Волександра у стены, как войдешь с полисадника, направо24. У стены, где пятны. И кричала так, что, кусая трубку, чертыхался, материл и скрипел зубами и молился Василиск у себя в горнице, а в кухне пищали мыши и стучали зубами в пол крысы. И тараканы в щели улезли со страху. И были с Волександрой Волександра Васильна, акушорка, тёзка её25, и ещщо бабка Анниканорна из богодельни26, сподрушния ей. И дохтур Ворнольд27 два раза приезжал-уезжал. Было готово шенпанское на льде, бокал стоял, для поддержки сердешной и духания. И разостлан плат с гробгосподня и ещщо плат с гроба великомученика Пантилимона. И в аптеке сам Кицнер приготовил свежий мохус28 на случай серьоза в положении. И в седьми церквах, восьмом монастире, при открытых царских, шёл молебен о здравии и об облегченьи родов. И аз, грешный иеромонах, зна о сем факте, не молился, а сидя в келии, думал горькую думу, как мудрец, но не посторонний и хладный сему мышлитель, ибо знал Волександру, и зная, терзался песнями её, игрой, ликом её терзался и терпел, иноческого ради чина. И молча перелистывал Четью-Минею в пергаменте, иногда углубляясь зором в страницу, сопоставляя и укрепляясь сравнениями мучениц святых и долготерпящих зело.
Но вот, в полдень, семнадцатого маия, после мошуса и шенпансково, при Ворнольде и Волександрвасильне и Никаноровне и Надеше-шкилетной29, явилось дитё вороное на свет и зарало благим ором-матом. И отстрадалась мать и уснула. А сын принят был акушоркой на руки и обрезана пуповина и спелёнут бысть, громадная голова, чёрные волосы, мужеска пола молоденец, Тимка впослетствие, ворон и лебедь тяпкатаньский чёрный30.
И кричал грай в полисаднике, цвели ландуши, жасмин и райское яблочко и земчужное дерево. И полил дождь и загромыхала первая поздняя гроза и град пробарабанил по стёклам. Притом мерой с голубиное яицо. И играла музыка: проходил в лагеря шацкой резервной батальон31, стоявший в Тяпкотани .
А вечером, трактир полный до нужников, гудел безплатным народом: Василиск поил даром слободы и город. Шёл дым столбом, от зе́ми и до́низу. И три дня два даровых пили слободы, город, и, опившись, выбросили в смерть десять пияниц их свезли в покоиницкую часовню, на вскрытие властей повеление.
И в эти три дня на выгоне разъярился кулашный бой и тут убили на смерть кузнеца, Максима и подростка Малахова, сына ямщика отчаянного и любимца. И пили власти вреддержащие; от исправника до стражников и десятских три дня шенпанское и Чудилинские пития: вотку, стасорокотравник на чортекаком бесьем спирте, Шешковском адовом. Пил город, слободы и округа кабаки Чудилинские личные: сто шестьдесят
штук патентов!!
Щёт
Майя 22 18 году
Вотки столовой белой 40 в.
Ещё вотки 40 в.
Вотки тоже 40 в.
Виноградново чихорныво 60 в.
Ещё вина 40 в.
Шенпансково, аи, 25дюжин