Все начали подходить к старику и класть в фуражку фанты.
Женечка сняла серебряную брошь, Бердников кинул медный значок, Глушаков перочинный нож, Сидоренко пуговицу с шинели, а Иван Палыч носовой платок с вышитой буквой «П». Даже Степан Григорьевич Завьялов, всё ещё хмурый после спора об операции, нехотя бросил в фуражку очки в кожаном футляре.
Глушаков, назначенный ведущим, взял фуражку и отвернулся.
Ну, господа, начинаем! прогремел он. Первый фант: что ему делать?
Женечка, поправляя колпак, предложила:
Спеть песню, да погромче!
Глушаков, не глядя, вытащил футляр Завьялова.
Степан Григорьевич, ваш фант! Пойте, да чтоб в лазарете слышали.
Завьялов, стиснув челюсти, встал, его лысая голова блестела под лампой.
Петь, значит буркнул он и, к удивлению всех, запел «По долинам и по взгорьям» низким, но чистым баритоном. Голос дрожал, но к припеву окреп, и гости захлопали. Завьялов, покраснев, забрал очки, но уголки губ дрогнули в улыбке.
Молодец, Степан Григорьевич! Справился! Вон как поет! Сверчок, твой конкурент! Или в дуэт возьмешь? рассмеялся Сидоренко. Ещё фант!
Кто-то из санитаров крикнул:
Станцевать казачка!
Глушаков вытащил игральную карту.
Бублик, твое что ль? Давай, пляши!
Мишка, осклабившись, вскочил.
Казачок? Легко! Он закружился, неуклюже притопывая, но споткнулся о стул, вызвав хохот. Женечка прикрыла рот ладошкой, а Ефим Арнольдович хлопнул себя по колену.
Ну Бублик! Не танец, а острый приступ панкреатита!
Глушаков снова полез в фуражку.
Следующий
фант: что делать?
Сидоренко, подмигнув, предложил:
Рассказать анекдот, да посмешнее!
Вот и расскажи нам твоя пуговица, Александр Иванович!
Анекдот? задумался Сидоренко. Ну хорошо. Вот такой. Почему в лавке нет сахару, хлеба и мыла? Потому что на складе есть генерал.
Взрыв смеха.
Александр Иванович, остро шутите! утирая слезу, произнес Глушаков. Осторожнее нужно быть с таким юмором, тем более в такое время!
Да тут все свои! Ну, продолжаем? Что с этим товарищем делать?
Пусть прыгнет, как заяц, три раза! крикнула Женечка.
Вот, уже интереснее задания придумывают! Ну пусть прыгнет! Кто там?
Бублик! Опять он! произнес Глушаков. Ты что же, опять фант подкинул?
Так я же не знал, что забирать нужно фант!
Ну вот за невнимательность и выполняй еще задание! Мишка, прыгай!
Бублик присел и подпрыгнул трижды, его тощие ноги болтались, как у марионетки. Ефим Арнольдович засмеялся так, что едва не упал со стула.
Мишка, ты ж как вошь на сковородке!
Фуражка пустела. Глушаков, прищурив единственный глаз, спросил:
Ну, господа, что дальше? Задание посложнее?
Ефим Арнольдович, жуя леденец, хихикнул:
Поцеловать нашего нового хирурга Ивана Палыча! В щёку, за спасение Бердниковской ноги!
Вагон взорвался смехом. Иван Палыч кашлянул, чувствуя, как жар заливает лицо.
Господа, помилуйте начал он, но Глушаков уже тянул фант. Из фуражки появилась серебряная брошь Женечки.
Евгения Марковна! объявил Глушаков. Ваш фант. Целуйте доктора!
Женечка вспыхнула, её голубые глаза растерянно забегали.
Ой, Трофим Васильевич это ж Она встала, теребя колпак, и шагнула к Ивану Палычу.
Вагон затих, даже Бублик вытянул шею. Женечка, покраснев до корней волос, быстро чмокнула доктора в щёку, едва коснувшись.
Вот пробормотала она, хватая брошь и садясь на место. Гости загудели, Сидоренко хлопнул в ладоши.
Иван Палыч, смущённый, провёл рукой по щеке, улыбнувшись.
Евгения Марковна, вы храбрая, сказал он, вызвав новый смех. Женечка уткнулась в кружку, пряча улыбку. Глаза ее заблестели. Она глянула на доктора, вновь залилась краской.
Ну, господа, ещё круг? Глушаков поднял фуражку.
Нет, я пожалуй пас, произнес Иван Павлович. Отдохнуть хочу.
Ну Иван Павлович начали гости.
Женя тоже не удержалась:
Иван Павлович, останьтесь!
Прошу извинить меня, правда устал.
Господа, не приставайте к доктору, произнес Глушаков. Он и вправду устал. Давайте отпустим его. Да и нам пора уже закругляться. Повеселились и хватит.
Ну, может, еще круг? спросил Сидоренко.
Ну если только один? улыбнулся Глушаков.
Иван Павлович вернулся в жилой вагон для персонала. Снял скрипучие сапоги, сел на койку. Перед тем, как завалиться спать, решил глянуть еще на родное лицо подруги Анны Львовны.
Сунул руку в карман халата, где оставил медальон, но карман был пуст.
Глава 4
Иван Палыч бросился обратно в штабной вагон. Там ещё теплилась компания, правда, уже изрядно поредевшая и поувядшая. Собственно, только три человека и осталось. Глушаков, воинственно сверкая единственным глазом, о чём-то спорил с Ефимом Арнольдовичем, сам же виновник торжества привалился к стеночке и клевал носом.
О! Иван! завидев доктора, начмед удивлённо приподнял брови. Не спится? Или потерял что?
Да так Иван Палыч замялся.
Не хотелось втягивать в это дело официальных лиц, тем более собственное начальство. В конец концов мог ведь и в самом деле, потерять. Выронил просто
Я насчет завтрашнего дня, уточнить Трофим Васильевич, говорят, завтра какая-то большая станция?
Да, Ржев-Балтийский. Самых тяжелых там скинем штабс-капитан покачала седой головой и хмыкнул. Вот же сказал скинем! Ну да ведь так и есть. Там госпиталь, небольшой, но Это хорошо! Так что ты, Иван, своих проверь. Коли в ком сомневаешься, что не довезем