Если социальная функция игрушек для девочек заключалась в том, чтобы сделать привлекательной для них будущую домашнюю работу, тогда понятно, почему именно готовке, кухонному пространству и оборудованию уделялось внимания больше, чем другим задачам. Приготовление пищи, наряду с шитьем, было в XIX веке повседневной обязанностью немецкой домохозяйки, принадлежащей к среднему классу. В этих занятиях женщины могли выразить себя и проявить творчество. На кухне из сырых продуктов появляются готовые блюда, не только питательные, но и эстетически приятные за счет своего вкуса, вида и запаха. В процессе готовки можно было обратиться к давно любимым блюдам или попробовать что-то забавное и новое, угодить гостям и получить от них похвалу. Другая работа по хозяйству стирка, подметание пола была связана с ежедневным уходом за домом не давала возможностей
для творческого самовыражения. А стало быть, и ничего соблазнительного в миниатюрной каморке для метел или прачечной быть не могло.
Больше всего в Puppenküchen поражает откровенное излишество и разнообразие миниатюрного кухонного хозяйства. Иногда горшки и сковородки, которые поколениями дарились маленьким девочкам, не вмещались в шкафчики и на полки и занимали большую часть пола. Эта вызывающая демонстрация материального достатка когда в набитой битком кухне невозможно повернуться едва ли служила образцом правильного ведения домашнего хозяйства. Такие сенсорно перегруженные кукольные кухни должны были скорее очаровать своих юных владелиц перспективой жизни будущей домохозяйки, а вовсе не показать девочкам, как правильно вести хозяйство. Подобная манера подачи представляла собой прямую параллель с появившейся в то же время новинкой универмагами. Целью этих ошеломляющих своим объемом и разнообразием магазинов было соблазнить покупателей, преимущественно женщин, на импульсивную покупку под впечатлением от огромных зрелищных витрин .
Еще один вид кукольных домиков напрямую связывал детскую игру с взрослым консьюмеризмом. Речь идет о миниатюрных магазинах, которые выпускали в больших количествах, часто с изысканной архитектурной отделкой. Боковые стенки домиков расширялись в стороны, демонстрируя богатство представленных товаров и прилавки, за которыми находились стойки с ящичками. На ящиках имелись таблички с названиями товаров, коих было огромное множество. Часто это были шляпные магазинчики и галантереи, но самой большой популярностью пользовались бакалейные лавки, очень похожие на нюрнбергские кухни. Там в каждом из надписанных шкафчиков содержались сыпучие продукты: рис, кофе, чай. Были и миниатюрные мясные лавки, где в изобилии висели крохотные куски мяса из гипса или композита (смеси клея и опилок) . Как и в случае с производителями фарфора (Meissen, Villeroy & Boch), точно воссоздававшими в миниатюре основные линейки своей продукции, историк игрушек Забине Райнельт считает это рекламной стратегией. Цель ее сводится к воспитанию в девочках, будущих взрослых покупательницах, лояльности к фирме .
По немецким игрушкам середины и конца XIX века можно проследить изменения в воспитании детей, о которых говорит Гэри Кросс, касаясь чуть более позднего времени начала двадцатых годов в США. Кросс описывает, как меняются желания взрослых: они больше не ограждают своих детей от соблазнов внешнего мира, не стараются тщательно контролировать всю информацию и все воздействия, поступающие к их детям. Напротив, отказавшись от идеала «защищенной невинности», они теперь позволяют своим детям получать удовольствие и радость от постоянного приобретения новых великолепных товаров, проигрывая тем самым бесконечный потребительский паттерн нового идеала «невинного волшебства» . И если некоторые игрушки, такие как, например, модели магазинов, открыто приобщали детей к консьюмеризму, то модели кукольных кухонь с растущим богатством аксессуаров тоже призывали к этому, но не так явно.
В том, что девочки XIX века бесконечно копили разнообразные и изысканные кухонные инструменты, можно увидеть и практику коллекционирования, отличную от собственно игры. Прогрессивные реформаторы резко выступали против детализированных игрушек, которыми можно было скорее восхищаться, а не играть. По их мнению, конкретность этих игрушек и их детальная проработка сковывала детское воображение . Однако такие затейливые игрушки, как нюрнбергские кухни с их постоянно пополняемым арсеналом утвари, давали детям иные удовольствия и возможности самовыражения, которые не могли или не хотели признать эксперты .