Так или иначе, нельзя (или не стоит) полностью отказываться от домашних дел. Заканчивая эссе, Вулф предлагает женщинам украсить и обустроить свою комнату, отобранную у Ангела. «Как вы ее обставите? Как вы ее украсите? С кем вы будете ее делить и на каких условиях?» спрашивает Вулф . В каждом поколении женщины сталкиваются с этими непростыми вопросами. И молодая художница Симмонс приступила к этой проблеме со свежим решением: она начала строить миниатюрные комнаты. Симмонс не считала Ангела своим противником. Наоборот, она вторгается на территорию Ангела, играет с ним. В фотографиях нет ни феминистского осуждения, ни восхваления мещанской домохозяйки из 1950-х годов, которая была одним из самых пагубных воплощений Ангела. Возможно, из-за того, что у женщин 1970-х годов на самом деле было больше возможностей для выбора, фигура Ангела и ее одиночество вызывают у Симмонс сочувствие.
Эти снимки, а их насчитываются сотни, изначально не задумывались как серия. Лишь ретроспективно Симмонс связала их в концептуальный проект дома. И хотя некоторые из них появлялись на более ранних выставках, но только после Дома-Калейдоскопа Симмонс выбрала пятьдесят фотографий для проекта «В доме и вокруг него» (2003). Симмонс так объясняет свое возвращение к своим старым снимкам:
Я осознала, что у этих фотографий есть потенциальный сюжет и структура, не очевидные в те годы, когда я снимала. Я увидела в них дом со множеством комнат, увидела, что у него внутри, что снаружи. Кроме того, я задумалась о реальном и подразумеваемом присутствии женщины, и попыталась определить, где именно находится это пространство, которого еще не было в моей голове, когда я исследовала его с фотоаппаратом. Серия фотографий, которую вы видите, сформировалась после того, как я пересмотрела сотни давно забытых изображений, чтобы создать дом в рамках проекта «В доме и вокруг него» .
Французский философ Гастон Башляр замечал, что «миниатюра это освежающий метафизический опыт, она позволяет заниматься мироустройством почти без риска. Какой покой в таком освоении подвластного тебе мира! Миниатюра умиротворяет, но вовсе не усыпляет. Здесь воображение бодрствует и ликует» . И когда Симмонс оставляет обособленный домашний мир куклы-домохозяйки и начинает совместную работу над Домом-Калейдоскопом, она получает этот «освежающий метафизический опыт». Вот как она пишет об этом: «Мне всегда нравилась та часть Волшебника страны
Оз, когда Дороти просыпается в Разноцветном мире. Черно-белый Канзас тоже неплох, но вот внезапно возникает дорога из желтого кирпича, и алые маки, и красные башмачки, и мир на экране начинает сиять» . Эта метафора особенно подходит для Дома-Калейдоскопа. Типичный мещанский дом «тоже неплох» на ее фотографиях, но он не может сравниться с блистательным цветом Дома-Калейдоскопа. И домохозяйку, как Дороти из Канзаса, отправляют в другую страну, в пространство цвета, открытости, а значит, свободы и раскрепощения.
Калейдоскоп, изобретенный сэром Дэвидом Брюстером в XIX веке, это оптический прибор «для создания и демонстрации прекрасных форм» посредством движения кусочков цветного стекла. Дом-Калейдоскоп Уилрайта и Симмонс производит тот же эффект . Хотя может показаться, что модернистская архитектура была исключительно белой, тем не менее архитекторы начала XX века считали цвет важной составляющей архитектуры. Член движения «Де Стейл» Тео ван Дусбург (18831931) так писал в своем эссе «Цвет пространства-времени»: «В архитектуре пластическая выразительность невозможна без цвета. Цвет и свет дополняют друг друга. Архитектура невыразительна без цвета» . Для Ле Корбюзье (18871965) цвет так же важен в архитектурном дизайне, «как и горизонтальный и вертикальный планы». Для своих построек он специально разрабатывал собственные цветовые палитры . О теории цвета не забыли и в расписании занятий в Баухаусе. И Пауль Клее (18791940), и Иоганнес Иттен (18881967), и Василий Кандинский (18661944), и Джозеф Альберс (18881976) все они учили, что цвет является элементом дизайна, способным передавать эмоции, создавать синестезические связи с музыкой или выходить за пределы материального мира.
Писатель Пауль Шеербарт (18631915) и архитектор Бруно Таут (18801938) считали, что именно стекло лучше всего передает цвет в архитектуре. До начала эры индустриализации оно было предметом роскоши, но с началом XX века листовое стекло стало доступным в любых количествах и размерах, что дало толчок развитию стеклянной архитектуры . В 1914 году был опубликован манифест «стеклянной архитектуры» Шеербарта, а также его роман «Серая ткань и десять процентов белого. Женский роман». В этих произведениях автор заявлял, что стекло способно изменить не только архитектуру, но и общество. Шеербарт считал, что старая кирпичная архитектура с ее тяжелыми, мощными стенами должна освободить дорогу для нового материала стекла. В первых строках своего манифеста он говорит так: