...Музыка и звуки, предвещавшие преждевременную кончину паркета под безжалостными девичьими туфельками, чувствовали себя полноправными членами большого семейства Харрисов. Пока сестры, как нормальные английские девочки той эпохи, под музыку «Битлз» сучили ногами всесторонние па, Стив, как нормальный парень золотой эпохи английского футбола, бил в сторону ворот и раздавал пасы: путь в творчество для семилет- него Стива начался с удара по мячу. Если мяч оказывался вне досягаемости, отставная консервная банка шла в свой последний на этом свете бой. На свой первый матч Харрис попал в девятилетием возрасте, соблазнившись приглашением старшего товарища, одним прыжком на подножку автобуса перешагнув через строжайшие родительские запреты. По ту сторону манящей неизвестности с названием «футбол» лежал Аптон Парк, кузница «молотобойцев», одной из старейших команд английской премьер-лиги «West Ham United». В тот день hammers, в составе которых блистали чемпионы мира 1966 года Бобби Мур, Джефф Херст и Мартин Питерс, одолели «Ньюкасл» 4-3.
В полных удивления мальчишеских глазенках, к которым готовы подступить необъяснимые слезы, мир стал отныне похож на большой футбольный мяч, скрывавший от Стива под аккуратно сшитыми кусочками кожи нечто большое, непонятное, но однажды достижимое, с мистическим названием «West Наm». Когда отец и дядя, бывшие злостными поклонниками «Leyton Orient», узнали о выборе Стива, дар речи на время оставил их. «Сами виноваты! Отец постоянно был в разъездах, и ему все было некогда сводить меня на матч». Стив отделался легким испугом - родительский гнев ограничился репликой о том, что старшие Харрисы думают о «West Ham» и где они его видели за годы нелегкой трудовой жизни.
Харрис рос одаренным мальчиком. Он неплохо рисовал, чертил, играл в теннис и крикет. Но все это ничего не значило в сравнении с футболом.
поступает в среднюю школу Лейтона и сразу же начинает играть за школьную команду. В возрасте 12-13 лет к субботним играм за школу добавляются воскресные за местный любительский клуб «Beaumont Youth». «Я переиграл на каждой позиции, за исключением опорного полузащитника и вратаря, да и то только из-за своего маленького роста. Больше всего я любил играть на фланге, потому что очень неплохо бегал. Тогда у нас в «Beaumont» подобралась неплохая компания: из одиннадцати, выходивших в стартовом составе, семеро попали на драфт профессиональных клубов. Однажды мы играли с юниорской командой «Orient» и сделали их 5-1. Через двадцать секунд после начала игры первый, но, как выяснилось после, единственный мяч влетел в наши ворота. Мы стояли и чесали в затылках: «Да они крутые!» Но мы оказались круче. Из пяти мячей я забил два, и отец, пришедший посмотреть, как мы будем рвать его любимый «Orient», был счастлив несказанно. Когда я остыл после игры, меня вдруг осенило: «Стоп! Мы же обыгрываем профессиональные команды!» А играть профессионально - это была мечта. Играть за «West Ham» - это была даже не мечта, а что-то, чего нельзя сказать другим. И зачем! - Другие просто не могут этого увидеть и понять...»
Видят ли нас пернатые ангелы, пока не прояснилось. Но доподлинно известно, что за игрой Стива, помимо родительских, наблюдала еще одна пара глаз, принадлежавшая святому человеку. Впрочем, его так и звали - Уолли «Святой Пьер» Синклэр. Кроме того, что он был футбольным скаутом, о котором знала любая собака в Ист-Энде, человеком он был мистическим. Все знали, что если где-то проходит футбольный матч, то Уолли непременно поблизости, но точные координаты никто не мог указать наверняка. Одним словом, пресловутый неуловимый Джон доводился Уолли дальним родственником. Именно наследник героя советского анекдота заприметил новый молодой талант в составе «Beaumont», и в один солнечный (а может, и нет) день администратор клуба сообщил Стиву, что руководство «West
Ham» ждет его на тренировку. «Я шел в Аптон Парк и думал, что, сделав следующий шаг, обгажусь непременно». Обошлось. На тренировке к тому же обнаружился парень по имени Кейт Тейлор, еще один рекрут из рядов «Beaumont», так что вершить задуманное в его присутствии не хотелось вдвойне. Так в возрасте 14 лет Харрис закрепился в молодежной команде «West Ham United».
«Чтобы стать профессиональным футболистом, ты должен уйти в футбол ниже ватерлинии. Ты не должен думать и заниматься ничем другим. Это своего рода монашество. А стать монахом невообразимо трудно, когда тебе четырнадцать или пятнадцать, когда все твои друзья начинают жить полной грудью - выпивать, тусоваться, встречаться с девчонками. Я же играл каждый день
(только повзрослев, я понял, насколько я тогда был в форме!): два раза в неделю за «West Наш», в воскресенье за клуб, в субботу - за школу. Игр не было только в те дни, когда были тренировки! И однажды я понял, что это не то, чем я хочу заниматься всю жизнь. Это был удар. Весь мой прежний мир рухнул в одночасье. Я ушел из футбола и после этого не играл целый год».
По прошествии года он вновь надел бутсы в раздевалке другого местного клуба - «Melbourne Sports», за который играет и по сей день. Но это была уже совсем другая история - футбол стал для него хобби, но не целью жизни. Что из себя представляет эта самая цель, стало неясно настолько, что само ее существование было подвергнуто уничижительному сомнению. Попытка заняться теннисом закончилась, не успев начаться, и виной тому стали шокировавшие обитателей восточного Лондона волосы, вызывающе беспардонно подтягивавшиеся к плечам 16-летнего Стива. «Первыми словами, произнесенными тренером клуба, которому я хотел предложить свои услуги, было: «Слушай, а не слишком ли длинные у тебя волосы, парень?» - «Даже мой отец не говорит мне постричься, так что свои советы можешь затусовать себе в гудок». До этого моя стрижка действительно не являлась предметом обсуждения - мой отец никогда не давил на меня. Я развернулся и ушел».