Я этого не планировала, честно. Наоборот, собиралась держать себя в руках, быть скромной и милой, постараться понравиться будущему супругу, чтобы он забрал к себе в дом и Адри. И точно не планировала давать волю дару. Но меня в который раз подвели эмоции. Услышав, как цинично отзывается о нас дядя, как распоряжается нашими жизнями, будто мы были обеденными тарелками или деревянными кухонными ложками, стоящими грош в ярмарочный день, я разозлилась. Но еще держала себя в руках. До тех пор, пока дядя, допив содержимое своего бокала, разлили себе и приятелю остатки вина, и пожаловался, походя:
Вот не могла моя драгоценная сестричка распорядиться своей красотой иначе и выйти замуж за кого-то более приличного! Чтоб за ней осталось настоящее наследство, а не куча долгов! Тогда бы точно можно было попытаться просватать
Чарли за герцога, о котором она с детства грезит! Ну или на худой конец, либо родила бы неодаренных девок, их легче спихнуть с рук, либо, лучше, сыновей, которых можно было бы послать искать невест с богатым приданым
Скрип зубов кухарки, тоже услышавшей эти слова, меня добил. Перед глазами словно кто-то багровый шелк растянул и периодически встряхивал. Я уже почти не осознавала, что происходит вокруг. Во всяком случае, так и не поняла, с чего бы вдруг барону Шракси на ногу грохнулся тяжеленный стул, стоящий рядом.
Барон взвыл, перемежая вой такими ругательствами, что, наверное, даже запеченные гуси покраснели от стыда, запрыгал на одной ноге. Едва не сбив при этом с ног перепуганную Адриану. А я окончательно утратила связь с реальностью. Последним, что я запомнила, были жареные гуси, вскочившие со своих гнезд из яблок, свитых на деревянных тарелках, и с грозным шипением атаковавших дядю и барона Шракси. Надеюсь, они хорошенечко их напугают, чтоб гадкий барон и думать про Адри забыл!
Глава 2
Я молча терпела ругань, сцепив зубы и стискивая кулаки. Оживленные моим даром жареные гуси щипаться по понятным причинам не могли. Но вот бегать на оставленных кухаркой культях у них получалось весьма и весьма резво! Так, что дядя с бароном Шракси почти сразу же протрезвели! Кстати, лишенные голов птички как-то сумели между собой договориться и ни в какую не соглашались выпустить свои жертвы из столовой. Стоило хоть кому-то из почтенных мужей попытаться прорваться к выходу, как обе птичьи тушки набрасывались на жертву с утроенной силой, разбрызгивая вокруг мясной сок и разбрасывая кусочки печеных яблок. В конце концов, совершенно отчаявшийся барон схватил за ножки кресло и прихлопнул им ту тушку, которая гонялась за ним. А пока птичка выбиралась из ловушки, без затей полез в распахнутое окно. Мы с Адри и Люсиндой просто онемели, когда тучное седалище приятеля дяди застряло в оконном проеме, а выбравшийся из-под опрокинутого кресла гусь с воинственным шипением, отчаянно хлопая общипанными и зажаренными до хрустящей корочки крыльями, атаковал его.
Гусь сумел то, что не смог барон Шракси: он пропихнул негодяя в оконный проем, оставив при этом у барона на заду огромное, лоснящееся от жира пятно с многочисленными потеками мясного сока по ляжкам. Так барон и удирал с нашего двора, демонстрируя ошалевшим от такого зрелища жителям нашего городка, что сидел совсем не на кресле. Гусь же, самоубившись об бароний зад, шлепнулся на загубленную клумбу под окном расплющенной мясной лепешкой.
Второй гусь, будто увидев, что случилось с собратом, разогнался и с диким шипением врезался дяде в грудь. К несчастью, дядя в этот момент стоял как раз напротив входной двери. Получив неплохое ускорение от жареной тушки, дядя вместе с гусем вылетел коридор и шлепнулся на спину, отбив при этом себе копчик, по его словам, и сбив с ног неудачно пристроившегося подслушать Грэшема.
На этом наш завтрак закончился. Дядя заставил Грэшема, Люсинду и нас с сестрой тащить его наверх, в кровать. Ах, как ругалась Люсинда, когда осознала, что любящий своих племянниц дядюшка не собирается раздеваться, и планирует лечь в кровать как есть, в заляпанном жиром и мясным соком платье. Но сделать ничего не могла. Дядя сквозь зубы сказал, что ничего с нами не станется, постираем. Но лечь дядя все-таки не смог: когда мы, пыхтя и отдуваясь, втащили дядюшку в отведенную ему комнату, то оказалось, что она уже занята. В открытое окно на запах валерианы пришел не только наглый рыжий кот. Но и привел с собой двух друзей. И сейчас эта троица с упоением каталась по простыне. Дядя от неожиданности даже забыл, что у него все отбито! Сам вскочил на ноги, сам содрал с левой ноги сапог, и сам швырнул его в котов!
Естественно, коты бросились врассыпную, кто куда. Рыжий оказался самым умным и сразу же сиганул в окно. Его приятель, полосатый как тигр, поему-то прыгнул на картину, на которой был изображен цветущий луг. Наверное, думал, что он настоящий. Картина не выдержала такого надругательства. Сначала стряхнула с себя кота, а потом грохнулась на ошалевшего от такого мурлыку. Кот взвыл дурниной.
Третий приятель рыжего почему-то попытался прорваться мимо наших ног в коридор. Но увидав, что дядя снял второй сапог, тоже бросился в окно, только и мелькнул на весеннем солнышке его дымчатый хвост.