К тому моменту, когда Лора закончила, их с Джеком кофе уже остыл, а кукушка в напольных часах, которые Лора позже возненавидит всей душой, прокричала семь раз. Все это время Джек молчал, и даже когда Лора дернула колеса, отъезжая немного назад, чтобы незаметно отдышаться, он так и не пошевелился. Сидел в кресле, сгорбившись над чертежами, и подпирал тыквенный подбородок рукой. Самым мучительным для Лоры в общении с ним оказалось то, что она не могла понять, о чем он думает.
Еще бы! Как можно понять хоть чтото по парню с тыквой вместо головы?!
Я впечатлен, сказал Джек наконец, и Лора просияла. К тому моменту она успела так известись, что начинала всерьез подумывать, не махнуть ли ей на все рукой и не запеть ли в полный голос, обратившись вместо ума к другим своим не менее выдающимся «способностям». Знаешь, еще никто так не готовился к собеседованию со мной, как ты. Вообщето приносить пользу нашему городу, чтобы остаться, это лишь формальность Достаточно не быть безработным и не доставлять хлопот. Хм, может, именно эти формальности и отпугивают от нашего города хороших специалистов Или же дело в том, что мэр не хочет раскошеливаться на них? Понимаешь, такие проекты ведь должны спонсироваться из казны, как и твоя работа. А судя по тому, что я видел, твоя работа стоит очень дорого
Так и есть. Такому захолустью, как Самайнтаун, я не по карману. Но я приехала сюда не ради денег, отчеканила Лора. И проекты мои тоже можно удешевить. Мне будет достаточно, если оплатят жилье и питание. На остальное у меня припасены сбережения.
Хм.
Его тыква снова съехала немного вбок, будто он смотрел на нее снизу вверх. От этого даже Лоре, которую когдато не смогли пронять и матерые копы во время допроса по подозрению в мошенничестве, вдруг сделалось не по себе. Несмотря на то что их с Джеком разделял круглый дубовый столик, заставленный посудой и подсвечниками, ей вдруг показалось, что никто и никогда не подбирался к ней настолько близко. Будто Джек сидел не рядом, а внутри нее. Глаз нет, куда смотрит, вроде непонятно, но откудато Лора знала, что прямо ей в лицо. И взгляд тяжелый, как свинец, цепкий, как рыбацкий крюк. Но если от крюка оставалась зияющая рана (однажды Лора и вправду напоролась на него, когда впервые заплыла за рифы), то Джек был деликатен. Тогда она еще не понимала, что именно он делает, но чувствовала ее душу обнажили, словно распахнули старый темный шкаф. Костяная пыль оттуда засвербела у нее в носу. Джек не осуждал. Он просто перебирал вешалки, скелеты, платья ее мысли, прошлое, надежды. Лора не сомневалась, что он нашел и то самое. Иначе бы она не почувствовала то же, что всегда чувствовала лишь после ночных кошмаров: тошнота у горла, давление в висках, учащенное сердцебиение и
горечь морской соли во рту вместо леденца.
Лора сжала пальцы на подлокотниках кресла, но снова сдержалась. Даже не стала задавать вопросы, что именно и, черт побери, как?! делает с ней Джек. Ей нужно было это место. Ей нужно было проверить, правда ли, что Самайнтаун город кошмаров и чудес. Правда ли, что здесь живые встречают мертвых, вместо газовых фонарей болотные огни, а джинны на кладбищенском базаре исполняют самые грязные желания и даже учат менять внешность. И правда ли, что уже почти сто лет даже на тридцать лет дольше, чем она, гдето тут живет человек без головы, которому все под силу. Ведь если есть хоть малейший шанс, что в Самайнтауне наконецто найдется нечто, способное ей помочь, или некто, чью помощь она сможет купить, выклянчить, да хоть украсть, Лора сделает что угодно. Она будет старательной, экономной и полезной, какой нужно быть, чтобы получить разрешение на работу и снять жилье.
Лора сделает все, чтобы выпотрошить из этого города его секрет. Даже если для этого ей придется потрошить самих жителей.
Хорошо! Ты принята, Лорелея Андерсен, вынес свой вердикт Джек. Он хлопнул в ладоши, и Лора вздрогнула всей верхней половиной тела. Вот только у нас в городе на данный момент нет квартир, которые сдавались бы в аренду. И да, это тоже проблема нашей инфраструктуры, я знаю. Ты можешь остановиться в отеле, пока мы не придумаем чтонибудь получше, или Джек обвел рукой стены, обклеенные лазурными обоями, а затем выбеленный потолок с лепниной. Он указал вверх на те два этажа, которые Лора, перед тем как войти в дом, долго рассматривала снаружи, пока ктото из стрельчатых окон рассматривал в ответ ее: оранжевые глаза светились на втором, а серые, как лунные диски, на третьем. Комната тебе подойдет? Дом, как видишь, огромный. Правда, у меня уже есть два соседа, но если тебя не смущает стать четвертой
Комната подойдет, перебила Лора.
Ей не хотелось встречаться ни с обладателем оранжевых глаз, ни с обладателем серых, но зато очень хотелось встретиться с собственной мечтой. Ответ, как обернуть содеянное вспять и починить свое бракованное тело, был почти у нее в кармане.
Так она думала.
И так прошло четыре года впустую, брошенные на ветер, как те слова, что она однажды бросила морской ведьме. «Я согласна». Ни к первому, ни ко второму, впрочем, ее никто не принуждал, так что Лора не имела права жаловаться. Даже более того, она должна быть благодарна Джеку за то, что он принял ее, несмотря на содержимое «внутреннего шкафа». Лора до сих пор задавалась вопросом, почему. За эти четыре года к Джеку приходили десятки нет, сотни добровольцев ничуть не хуже, чем она, и половине он ответил «нет». Врачи, строители, библиотекари, учителя, предприниматели все они были одинаково полезны. Вот только некоторые, объясняла Титания, представляли опасность. «Джек всегда смотрит, кто несет в себе хаос диких степей. Да, степи есть в каждом, но не в каждом они плутают, жертв невинных мáнят и зверей хищных таят. Таким, со звериной сутью, в городе не прижиться. Таких Джек не пускает». Не сказать, чтобы Лора хорошо поняла это объяснение она в принципе не понимала Титанию, когда была трезвой, но сейчас, лежа в постели, вдруг снова задумалась об этом.