Але! Оп! рассмеялась Лила. Аплодируйте нашему старому креслу! Считай, она только что выпила за мое здоровье и здоровье будущего ребенка!
Послышались аплодисменты и даже свист.
Кто-то делал ставки: «Держу пари, не простоит и пяти минут!».
Нет, дорогие мои. Я простою. Простою, чего бы мне этого не стоило. Я выживу. Выживу! Это всего лишь мгновенье моей жизни. Все будет хорошо
В этот момент что-то внутри надорвалось. Зубы застучали, слезы собрались на подбородке и капали на руки.
Руки дрогнули, словно надломились, а я резко легла на пол в надежде, что Лила упадет.
Да! Я очень этого хотела. Больше всего на свете.
Послышался испуганный визг, а потом я увидела сапоги мужа, которые неумолимо приближались ко мне.
Ах! Я так испугалась! визг Лилы был идеально отрепетирован, но в нем слышалась настоящая паника. Она схватилась за живот, и на этот раз это не был театр. О, мой ребенок! Надеюсь, с ним все в порядке?
Она смотрела не на меня, а на Вальсара. И в ее глазах, сквозь слезы, читался чистый ужас. Ужас женщины, которая поняла: ее главный козырь под угрозой.
Ее триумф может обернуться катастрофой.
Она это сделала нарочно! кричала она, но в голосе уже слышалась мольба.
Черт! Черт!
Я лежала на полу, чувствуя, как силы изменили мне.
И тут возле носа я увидела сапоги мужа. Его тень накрыла меня, как саван.
Потом поставил ногу мне на мой затылок.
Я захрипела. Воздух перехватило. Мир потемнел.
Тяжесть его сапога давила не только на кости черепа. Она давила на всю мою жизнь. И в этот момент, сквозь боль и панику, я почувствовала его. Не злорадство. Не триумф. Отчаяние. Глубокое, черное отчаяние человека, который знает: в его глазах я виновата в каждой насмешке его отца, в каждом неодобрительном взгляде, в каждом разговоре, где его называли «неудачником» за закрытыми дверями. Я живое воплощение его позора.
Он давил на меня, потому что сам был придавлен к мрамору отцовской волей. Он вымещал на мне то, что не мог выкрикнуть в лицо отцу, считая меня не просто причиной, а единственной мишенью, на которую он мог обрушить весь свой страх и ярость. Единственной, которую он имел право сломать.
Ты ведь это сделала нарочно, да? произнёс он, и его голос звучал, как гром среди ясного неба. Ты ведь нарочно решила рискнуть жизнью драгоценного наследника? А что было бы, если бы она упала? Ты всегда так. Всегда ломаешь то, что дорого мне. Сначала надежду отца теперь его внука. Ты не можешь просто исчезнуть?
Я не могла дышать. Не могла кричать. Не могла умереть.
Я ничего не видела.
В этот момент в моей голове была одна единственная мысль.
«Моя жизнь больше ничего не стоит. Для него я мебель. Для нее препятствие. Для двора развлечение. Но если я умру здесь, на этом мраморе, то они выиграют. А я я еще не готова проиграть.»
Стража!
Я вздрогнула. Меня сейчас казнят!
Глава 4
«Стража!» его голос еще звенел в ушах. Я ждала, что сейчас меня схватят, потащат в подвал, где палач уже точит топор. Или просто прикажут задушить тут, на мраморе, чтобы не пачкать темницу.
Но вместо этого тишина.
Потом его шаги. Медленные. Надменные. Остановились рядом.
Пусть лежит. Пусть все видят, до чего она себя довела. Пусть это будет ее последним позором перед тем, как исчезнуть, произнес Вальсар, стоя надо мной. Пока не встанет сама. Если встанет.
Смех. Тихий, довольный. Лилы.
А если не встанет? спросила она, как будто речь шла о сломанной игрушке.
«Чтоб у тебя не встал больше никогда!» подумала я, чувствуя, как меня душат слезы унижения и бессильной злости.
Значит, так ей и надо, произнес ледяной голос Вальсара.
И они ушли.
Просто ушли.
За ними гости. Слуги. Музыканты. Все, кто еще пять минут назад аплодировал, как будто смотрел цирк с участием дрессированной обезьяны.
Только стража. Четверо. Стоят по углам зала. Смотрят. Не двигаются. Не помогают. Приказ есть приказ.
Я лежала на спине. Руки как чужие. Ноги деревянные. Каждая кость, каждый сустав кричал от боли. От унижения. От бессилия.
Внутри была пустота. Горе и боль настолько обессилили меня, что я пока не находила в себе сил, чтобы встать.
«Пусть валяется».
Слова, от которых внутри все сжалось в комок.
Я закрыла глаза. Слезы текли. Не рыдания. Не всхлипы. Просто текли по моим щекам. Как дождь по стеклу. Бесшумно. Без надежды.
«Моя жизнь ничего не стоит», подумала я. «Для него я мебель. Для нее препятствие. Для двора позорная история, которую будут пересказывать еще долго, не скупясь в приукрашивании!»
Но самое страшное я знала, что это не конец.
Это пролог к моей смерти.
Он не оставит меня в живых. Не после такого. Не после того, как я чуть не убила его драгоценную «надежду королевства». Он подождет. Неделю. Месяц. Пока все не забудут этот скандал. А потом потом найдет повод. Отравление. Измена. Покушение на наследника. Что угодно.
Или будет ждать, когда я дрожащей рукой опустошу бокал, в котором затаилась разведенная в вине мучительная смерть.
«Меня уберут», поняла я. «Тихо. Грязно. Без суда. Без слез».
И тут внутри что-то щелкнуло.
Не отчаяние. Не страх.
Нет.
Ярость.
Холодная. Ледяная. Расчетливая.
Я открыла глаза.