Не ведала она только и ведать не хотела, куда избавитель её увёз девку Акулину. Арсения она отпустила
без вопросов лишних, за что тот был ей навечно благодарен. Разыскать же сестру долго ещё не получалось, и нашёл её Арсений почти на сносях. Счастливую!.. Счастливую и влюблённую. Жила она в небольшом, но добротном домике. Ей даже девчонка деревенская прислуживала, как самой настоящей барыне!
Арсения сестра приветила, обогрела, радостью своей поделилась. Колдун её, хоть и женат, но любил её безмерно и обещал позаботиться и о ней, и о ребёнке. А ведь тот тоже колдуном родиться должен был, кровь колдовская сильнее обычной. А ещё Акулина поведала брату тайну колдуна своего. Нагадали тому, что сын у него родится, сильнейшим колдуном будет, да таким, что история ещё не знала. Вот Акулина и не сомневалась, что сына колдуну Вяземскому родит. Имя ему придумала Михаил. Отец одобрил, сказал, что имя сильное, в самый раз для могущественного колдуна.
Поглядеть бы на спасителя твоего хоть одним глазком говорил Арсений, за обе щеки уплетая щи с картошкой вареной.
Поглядишь ещё! смеялась Акулина. В Первопрестольной он сейчас, случилось там у них что-то. Но он к рождению Мишеньки быть обещался. Вот и свидитесь.
Обещание своё, однако, колдун не сдержал. Роды начались раньше срока, мороз тогда лютовал, дорогу к дому так замело, что ни днём, ни ночью не проедешь. Вестей от колдуна уж месяц как не было, но Акулина верила, что он приедет и заберёт её и сына.
Ночь тогда выдалась самая морозная за всю зиму. Из подмоги у Акулины только и были, что Арсений да девка недалёкая, Парашкой звалась. Хотя, по правде говоря, от неё хоть какой-то толк был, потому что Арсений совершенно растерялся.
Сначала всё шло вроде хорошо, Акулина даже умудрилась подбадривать своих нерадивых помощников, но вскоре стало становиться всё хуже и хуже. Когда ребёнок появился на свет, Акулина вскрикнула в последний раз и в беспамятстве упала. А кровь всё никак не хотела останавливаться.
Арсению доверили мальчонку взаправду сына родила! а девка Парашка, сама ещё совсем дитё, хозяйку свою пыталась оживить. Да куда ей! Так Акулина Богу душу и отдала, ни разу не придя в себя и не взглянув на долгожданного сыночка.
Арсений с Парашкой опасались, что и дитё вот-вот за матерью своей мученицей уйдёт. А младенец крепким оказался, хоть от голода и кричал нечем его кормить было. Вьюга лютовала такая, что дальше порога и не уйдёшь. Где ж кормилицу искать?
День так прошёл, а на следующий, наплевав на ярость природы, примчался тот самый колдун. Бросился он к кровати, на которой Акулина всё ещё лежала, Парашка только умыла да причесала её. И такой Акулина красивой казалась! Будто просто спать прилегла. Долго колдун рыдал безутешно, а сын его всё молчал. Арсений уж подумал, что и он наконец отмучился, но Миша вдруг как заголосил! Как затребовал внимания!
Колдун только тогда и вспомнил, что не только к любимой своей нёсся, разгоняя пургу.
Сын вымолвил он, с удивлением глядя на свёрток.
Михаил Петрович осторожно добавил Арсений.
Колдун собрался, поджал губы и больше ни единого взгляда не бросил на Акулину.
Будет зваться Михаилом Фёдоровичем. Я его забираю.
Он выживет?
Если не выживет, он не имеет права быть Вяземским. Акулину похороните. Ты, девка, домой возвращайся. Сделаю всё, как обещал.
Арсений ничего не знал о её уговоре с князем Вяземским, но выглядела Парашка очень довольной.
А ты
Поклялся тогда Арсений, что никому, ни одной живой душе не расскажет, кто настоящий отец Мишеньки.
Упросил он только Петра Алексеевича, чтобы тот разрешил ему при племяннике быть. Слугой простым, лишь бы только рядышком. Душа родная всё-таки. Сомневался князь, но всё ж дал своё согласие. И с тех пор повсюду следовал Арсений за Михаилом, ставшим по велению родного отца Фёдоровичем, учил тому, что сам знал и как мог старался вырастить хорошим человеком.
И клятву свою сдержал.
Пить донеслось с кровати, и Арсений очнулся от воспоминаний.
Иду-иду, Михаил Фёдорович! Уже несу!
Глава 4
Арсений!
Проснулись, Михаил Фёдорович? А у меня уже и завтрак готов!
Михаил хмыкнул и закатил глаза, сперва убедившись, что слуга его не видит. Уж на что Арсений рукастым был, а готовить так и не научился. Яйца сварить мог, пожарить
да, собственно, и всё. Что бы другое он ни готовил, выходило несъедобно. Хорошо ещё, что кухарка Марфа, привязавшаяся когда-то к маленькому Мишеньке, всё ещё держала за ним место в своём жалостливом сердечке.
Вот и сейчас благодаря незабвенной Марфе, помимо двух жареных яиц, Михаила ждали свежие блины и сметана. Пока он спал, Арсений успел сбегать в Большой дом и обратно.
Ух! только и сумел сказать Михаил, рот его наполнился слюной, а живот громко зарычал, требуя своё. Уф!
Кушайте-кушайте, Михаил Фёдорович! Вы ж со вчерашнего не ели ничего.
Михаил скрутил блин, обмакнул его сначала в не запёкшийся желток, а затем в сметану.
Мм Ты тоже садись поешь. Знаю я тебя, не ел ведь сам.
Арсений легонько улыбнулся и уселся за один стол с хозяином. Долгое время он не позволял себе подобных вольностей. Пока однажды Михаил Фёдорович не вернулся в охотничий домик злой-презлой и не сказал, что здесь, хотя бы здесь хозяин он и порядки будут те, которые установит именно он. Арсений не посмел тогда возразить, только предупредил, что ни за что не сядет с Михаилом Фёдоровичем за один стол при Петре Алексеевиче, не то беда. Но за все годы, что они жили в охотничьем домике, князь ни разу даже рядом не объявился, не говоря уже о том, чтобы зайти в гости.