Втроем мы устроились на топчанах в бревенчатой пристройке отведенной теремной охране для ночлега. Усиленно фильтруя базар, чтобы не вызвать недопонимания чуждыми этой эпохе словечками, я попросил Шепета с Рыкуем помочь мне сляпать из группы прибывших товарищей боевой коллектив.
- Из этих что ли? - прозорливый Шепет мотнул гривой в сторону дулебов, неумело чистящих на дворе свои железяки и насмешливо оскалился. - Ты бы еще огнищан окрестных исполчил.
- Надо будет и огнищан и холопов вооружу до кучи. Тревожно мне, понимаете? Беду я чую.
Я поочередно заглянул в глаза бывалым воякам, но никакого отклика в них не сыскал.
- Да никто сюда не сунется, - вяло отмахнулся культей Рыкуй. - Чтобы целый город на копье взять рать нужна большая. Большое войско незамеченным сюда не подойдет - князь Рогволд сразу узнает, что кто-то по его землям шастает. В Вирове поэтому и стены общей нету, мирно тут всегда жили.
Я и сам обращал внимание на сей казус. Слово «город» произошло ведь от «ограда», значит не просто десяток домишек посреди леса торчит, а обнесенное крепкой стеной поселение, в которое не всякого впустят. Виров в этом плане может похвастаться лишь частоколом вокруг боярского подворья и еще парочкой заборов пожиже у наиболее состоятельных жителей, таких как купец Бадай.
- Не о городе говорю в целом, а о тереме боярском, - продолжал я гнуть свое.
- Выкинь ты из головы Бадаевы речи, кому мы тут нужны? Два-три дня и вернется Бур с людьми, станет все как прежде.
- Не станет, - я покачал головой и выложил последний аргумент: - мне знак был.
- Какой еще знак?
- Свыше. - я многозначительно поднял глаза к небу, подпустил в голос театральной таинственности. - Предупреждение боги послали.
Они переглянулись. Помолчали. Затем Шепет осторожно огладил бороду, произнес:
- Слыхали мы про тебя, что колдун ты потомственный. Выходит, так это, не врут люди?
- Не так. Какой из меня колдун? Тем более потомственный. Обычный я человек, да и местный вроде как. Дрята отцом моим был. Помните такого?
Рожи бывших дружинников удлинились. Видимо, мне удалось их сильно удивить своим «признанием».
- Ты Дрятин сын? - вернув отвисшую челюсть на положенное место, проговорил Шепет. - Почему сразу не сказал?
- Так я и сам не знал. Вернее - забыл, - я постучал костяшками пальцев себя по черепу, напоминая про свою "амнезию". - Головач сказал, что похож я на Дряту как две шишки с одной ветки. Даже родичем назвал. Посмеялся, наверно.
Отставные дружинники снова переглянулись, на сей уже более многозначительно, затем минут пять молча всматривались в мое лицо, должно быть отыскивая подтверждение слов Головача.
- Я тоже родителя своего не помню. Не часто он семью навещал, все бродил где-то, а когда появлялся, то не один, а с дружками. Добычу приносил, вещи, серебра чуток. Пиры в доме закатывал на несколько дней, а потом опять пропадал. В последний раз ушел два с половиной десятка зим минуло. - Шепет задумчиво пожевал нижнюю губу, его единственный глаз подернулся пеленой воспоминаний. - Дрята также не из домоседов был.
Чтобы поддержать нужный настрой я состряпал заинтересованную рожу.
- Как он погиб?
Шепет помолчал, собираясь с мыслями.
- Ватага урманская на дальних землях полоцких объявилась. Дюже злая. Две веси пограбили да сожгли, жителей всех
побили, амбары выгребли, девок два десятка в полон забрали. Рогволд как узнал - рассвирепел, сказывают, будто дым у него из ноздрей повалил от гнева как у тура дикого. Князь спешно велел рать собирать с ополчением вместе. Все бояре привели в Полоцк свои дружины, изготовились за два дня, выступили в поход. Пошли на лодиях сначала вниз по Двине, затем по той реке, на которой веси сожженные стояли. Пешцы из ополчения по берегу вдогон топали. Через седмицу наткнулись мы на тех напастников. Три полные сотни нас было, а тех шесть десятков на двух кораблях. Нас они сразу приметили, в стену на берегу встали. Мы с лодий попрыгали и в бой. Ополчение на другой стороне реки оказалось. Жарко мы бились. Никак не могли одолеть урманский хирд. - Шепет крякнул и почесал бровь над черной повязкой. - Стена на стену - самое трудное дело. Так и колотились кто кого пережмет. Урманы опытные оказались, умелые. В круг встали, когда мы их со всех сторон обложили. Потом они берсерка выпустили. Лохматого, полуголого, с широким топором в лапах. Насилу его свалили. Он десяток положить успел. Дряте шуйцу вместе со щитом срубил, а затем и голову. Дрята хороший воин был, лучше нас с Рыкуем. Только против берсерка, что в безумии своем боли не чувствует, любому тяжко. Последним своим ударом Дрята безумцу горло мечом вспорол. Кровь хоть и не хлестала как у обычных людей, но прыть урман подрастерял. Тут мы его и подмяли сообща - вздели на копья и в воду скинули. Кто-то из княжьих лодию на тот берег отвел, подмогу из ополченцев привел. Засим и дожали ворога. Главным у них оказался безземельный князь, ярл по-урмански. Бьонстар Колючая Спина. Рогволд ему наживо руки-ноги обрубил и велел привязать то, что осталось к елке высоко над рекой, дабы желающим озоровать на полоцких землях охоту сбить. Мы павших собирали, а подвешенный ярл все это время проклятия вопил по своему, пока всю руду из себя на землю не выпустил.