Уравниваю, произнес я тихо и подвинул свою гору фишек в центр.
Ее лицо расплылось в улыбке, этого она и ожидала. Ведь она была уверена в своей победе. Но
И поднимаю, добавил я. Ставлю все. Ва-банк.
Вот теперь ее мир пошатнулся. Маска уверенности мигом слетела с лица. Ее разум лихорадочно метался: «Что у него Стрит-флеш? Каре? Не может быть! Я следила за картами! Но его взгляд он смотрит так, будто уже победил! Он блефует? Неужели у него рука сильнее моей Как это возможно»
Она смотрела на меня, пытаясь прочесть хоть что-то на моем лице, но видела лишь спокойную, непроницаемую пустоту и этот мой покой пугал ее больше, чем любая возможная комбинация карт.
Однако также понимала, что не может сдаться, она уже слишком много поставила на кон. У нее не было другого выбора, кроме как принять мою игру. И ожидаемо, она не выдержала.
Уравниваю, процедила женщина сквозь зубы, с ненавистью бросая оставшиеся фишки в центр. Вскрываемся! У меня фулл-хаус, дамы на тузах!
Она торжествующе бросила свои карты на стол, ожидая моего поражения.
Я же с легкой, почти незаметной ухмылкой, перевернул свои две карты. В итоге, они сложились в комбинацию с картами на столе, которая заставила ее глаза расшириться от ужаса.
Роял-флеш. Пять карт одинаковой масти, идущих подряд, от десятки до туза. Вероятность его выпадения менее 1 к 600000!
Это была статистически практически невозможная комбинация. Тем не менее, именно она была у меня.
Ее лицо стало напоминать доску мела. Она проиграла. С натсовым фулл-хаусом. Это было немыслимо. Но именно это произошло.
«Невозможно!» пронеслось в ее мыслях, когда она смотрела на мои карты, пытаясь найти подвох. Но подвоха не было. Была лишь моя воля.
Я не скрывался. Я действовал нагло, с легкой, скучающей улыбкой, словно сам бог удачи решил сесть за этот стол и поиграть от моего имени. Игра продолжилась.
Напряжение росло. Юнец уже проигрался в пух и прах и вылетел из-за стола с проклятиями. Промышленник-бульдог до этого удваивал ставки, пытаясь задавить меня массой, но лишь быстрее опустошал свои карманы. Только дама в бриллиантах, которая основательно докупила фишек, еще держалась, и сейчас ее холодное лицо давно превратилось в ледяную маску, но я чувствовал, как за этой маской кипит бессильная ярость.
Обычно мошенников в его заведении выявляли за несколько минут. Его пси-сканеры и ментальные ловушки были совершенны, но этот Воронов он не попадался. Он не взламывал защиту, он ее просто не замечал. Не обманывал, а просто выигрывал. С такой абсолютной, статистически невозможной уверенностью, что это переставало быть мошенничеством и становилось искусством.
«Он не скрывается, подумал Мефистов. Он выступает. Демонстрирует себя. Но для кого?»
Он почувствовал знакомый укол хищного азарта. Это был не просто вор, пришедший за деньгами. Это был другой хищник, забредший на его территорию. Сильный. Наглый. Интересный. Идеальный экспонат для его коллекции сломленных умов.
Подготовьте «Приемную», бросил он в селектор. Кажется, наш одаренный гость заслужил личную аудиенцию.
Константин Лебедев, по прозвищу «Костыль», не пил. Алкоголь затуманивал разум, а разум был его главным активом. Он смотрел на голографический дисплей, где в реальном времени отображалась статистика по всем столам казино. Его взгляд был прикован к одной аномалии. Стол номер семь.
Сначала он списал это на банальную удачу. Какой-то выскочка из захиревшего рода Вороновых поймал кураж. Бывает, но по прошествии часа Лебедев понял, что дело не в удаче. Удача это статистическое отклонение, а то, что делал этот Воронов, было не отклонением, а полным и тотальным уничтожением самой концепции вероятности.
Он выигрывал не просто часто. Он выигрывал именно тогда,
когда нужно, срывая самые крупные банки. Заставлял оппонентов сбрасывать сильные руки и вкладываться в слабые с неестественной точностью. Этот Воронов не играл в карты. Он играл на психологии, на страхе, на жадности своих противников. Он видел их насквозь.
«Это не просто одаренный, подумал Лебедев, его глаза холодно блеснули. Одаренный может повлиять на карты или кости. Этот же он словно управляет хаосом. Он берет систему с десятками переменных и гарантированно получает нужный результат».
Для Константина Лебедева это было высшей формой искусства. Искусства бизнеса. Он не видел в Калеве мага или аристократа. Он увидел в нем самый ценный актив, который когда-либо встречал. Ходячее «нечестное преимущество». И такой актив не должен пропадать зря.
«Калев Воронов», мысленно занес он имя в свою идеальную картотеку. «Нужно будет навести о нем справки».
Лебедев откинулся в кресле. Он не знал, что происходит между этим Вороновым и хозяином казино Мефистовым, но был уверен в одном: кто бы ни вышел победителем из этой схватки, он, Константин Лебедев, найдет способ на этом заработать.
Я видел ее карты так же ясно, как свои у меня на руках был полный мусор семерка и тройка. Но я также видел в ее голове отчаянную надежду и страх. Она была уверена, что на этот раз победит. Но в тоже время я знал, что в глубине души она боялась повторения прошлого.