Он никогда не задумывался об этом. Никогда не верил в любовь, считая ее химией или удобной иллюзией. Никогда не думал, что женится, предпочитая мимолетные связи. Как же все изменилось! Тело графа стало не просто оболочкой, а кузницей, переплавившей его душу. Попав в этот век, в эту жизнь, он был полностью перепрошит.
Он больше не был Лео, любителем женских юбок и легких побед. Он не был и прежним графом-ловеласом, игроком и дуэлянтом. Он стал улучшенной версией. Версией, которая хочет не брать, а строить. Не разрушать, а защищать. Защищать свои земли от неурожая и произвола. Защищать своих людей от нужды и несправедливости. Защищать свою будущую жену настоящую, не фарфоровую куклу и не хищницу от всех бурь этого мира. И защищать их сына дать ему то, чего не было у него самого: корни, дом, семью, мать, отца, который присутствует в трезвом виде, и дело, которое стоит продолжать.
Музыка Сесиль стихла под аплодисменты. Леонард автоматически присоединился к ним, его ладони хлопали, но взгляд был устремлен внутрь себя, в то новое, неожиданное и пугающе сильное будущее, которое только что родилось в его душе. Хищный взгляд мадемуазель де Клермон скользнул по нему снова,
но теперь он казался Леонарду просто смешным, как жалкая попытка мухи притвориться орлом.
Он встал, чтобы откланяться. Впереди был долгий путь обратно в особняк, а завтра снова дороги, стройки, люди. Его люди. Его жизнь. И где-то там, впереди, маячил образ женщины с теплыми, умными глазами и сильными руками, и мальчика, в чьем смехе будет звон нового утра над полями. Все остальное салоны, хищные соловьи, даже тень маркизы отступило на второй план перед мощью этого нового видения. Он знал, что будет искать. И знал, что найдет. Потому что теперь он знал, чего хочет. По-настоящему.
Глава 22. Кузен, Герцогиня и Искра Будущего
«А, Лео! Проснулся?» Арман отложил газету, его добродушное лицо расплылось в улыбке. «Ну, как вчерашний «Хищный Соловей»? Успела ли она вцепиться коготками в твое графское достоинство?»
Леонард налил себе кофе, его губы тронула легкая усмешка. Системное предупреждение вчера вечером казалось теперь особенно точным.
«Виртуозно, надо признать. Но, как и думал не мой типаж. Холодна, как лунный свет на леднике, и расчетлива, как банкир.»
Арман рассмеялся.
«О, я тебя предупреждал! Сесиль прекрасная партия формально. Ее приданое способно купить пол-Прованса, а связи отца Но жить с ней? Это все равно что жениться на очень красивой, очень дорогой бухгалтерской книге. Ты же теперь не тот, кто довольствуется красивой обложкой, а заглядывает в содержание, верно?»
«Точно, кузен, Леонард откусил круассан. Мне нужно содержание. Человеческое тепло, а не расчет. Страсть к жизни, а не к титулам. Кто-то, кто не побоится замарать подол платья в моих полях или сказать правду в лицо, не оглядываясь на этикет.»
Арман кивнул, его взгляд стал серьезнее.
«Что ж, тогда напомню тебе: в воскресенье обед у герцога и герцогини де Ламбер. Они очень старой закалки. Консервативны, боготворят традиции, но честны и уважаемы. И у них есть дочь. Мадемуазель Элоиза.»
Леонард насторожился.
«И?»
«И она полная противоположность Сесиль, Арман развел руками. Умна, начитана, но затворница. Редко появляется в свете. Герцогиня оберегает ее как зеницу ока. Ходят слухи, что Элоиза обладает независимым умом и не слишком жалует условности Парижа. Возможно, слишком умна для своего же блага в нашем мире. Может, это она? Твоя загадочная будущая жена?»
«Затворница с независимым умом Леонард задумался. Звучит интереснее, чем хищница в шелках. Ладно, Арман, посмотрю. В воскресенье.»
Но мысли о будущей жене тут же отступили перед более насущным желанием погрузиться в ритм его владений, в эту живую, дышащую реальность, такую далекую от парижских салонов. Завтрак был окончен, и Леонард, сменив камзол на простой, но добротный сюртук, отправился в объезд.
Он проверил ход работ по укреплению дороги к Ле Бурже уже выложен первый слой камня, мужики работали споро, зная, что их труд оплачен и накормлен. Заглянул к больному мальчику Мари-Луизы парижский врач уже побывал, оставил лекарства, и ребенок, хоть и слаб, был вне опасности. Улыбка матери и ее благодарность были дороже любых аплодисментов в салоне. Осмотрел растущие стены школы старый Мартен бодро командовал подмастерьями. Все шло по плану. Это был его ритм, его созидание. Он чувствовал себя на своем месте.
К полудню, слегка пропыленный, но удовлетворенный, Леонард зашел в свой кабинет. Там, за столом, заваленным бумагами, склонились над работой два юных силуэта: Жак, сын мельника, коренастый и серьезный не по годам, и Мари, дочь деревенского писца, хрупкая, но с цепким, умным взглядом. Они трудились над отчетами по урожаю и поставкам Леонард считал, что будущих управляющих надо растить с малого и из местных.
«Месье граф!» вскочили оба, слегка смущенные.
«Не отвлекайтесь, продолжайте, Леонард махнул рукой. Показывайте, что наработали.»
Они подали ему аккуратно составленные листы. Цифры по урожаю, расчеты по фуражу, списки необходимого для строительства все было сделано четко, с пониманием. Леонард просматривал, одобрительно кивая. И тут Жак, краснея до корней волос и переминаясь с ноги на ногу, выступил вперед.