Вечером, вернувшись домой и сбросив тесный камзол, Леонард налил себе и Арману по бокалу крепкого кальвадоса. Усталость от дня, смешанная с приятным послевкусием хорошего обеда и тревогой за отправленное золото, требовала разрядки.
«Ну что?» спросил Арман, прихлебывая напиток. «Милая Амели? Как впечатления? Цветочек оценила?»
«Амели очень хороша,» честно ответил Леонард, глядя на огонь в камине. Он сделал паузу, подбирая слова. «Искренняя. Добрая. Увлеченная своим садом. Обед был прекрасным, подарок она приняла с настоящей радостью.» Он повернулся к кузену. «Но, Арман я не думаю, что смогу сделать ее счастливой.»
Арман почти поперхнулся.
«Что?! Почему, ради всего святого? Она же идеальна! Мила, из хорошей семьи, явно симпатизирует тебе, и тетушка маркиза одобрит!»
«Именно поэтому,» Леонард вздохнул. «Она идеальна для для того графа, которым меня хотят видеть здесь. Но я» Он жестом обозначил кабинет, где лежали карты, отчеты, письмо Леруа. «Моя голова здесь. Мои мысли о дорогах, школах, мельницах, о том, как прокормить людей зимой после этого «вспомоществования». Я не смогу быть тем мужем, которого она заслуживает внимательным, проводящим вечера в салоне, восхищающимся ее розами и обсуждающим последние сплетни Версаля. Я буду в Фурво, в Ле Бурже, в спорах с интендантами и де Люси. Она завянет в этом особняке, как та роза без солнца. Я принесу ей скуку и разочарование. Это несправедливо.»
Арман смотрел на него с редкой серьезностью.
«Черт возьми, Леонард, пробормотал он. Ты действительно изменился. Раньше ты думал только о том, как сделать счастливым себя на одну ночь. А теперь беспокоишься о счастье девушки на всю жизнь?» Он покачал головой, но в его глазах мелькнуло уважение. «Что ж, Амели только первая ласточка. Скоро начнется сезон балов. Версаль, особняки Там будут десятки девушек. Разных. Может, среди них найдется та, кто разделит твою страсть к мельницам и школам? Или хотя бы не будет против них?» Арман ухмыльнулся.
Леонард мрачно хмыкнул, отпивая кальвадос. Огонь обжег горло. «Балы? Арман, ты шутишь? У меня нет времени на бесконечные менуэты, пустые разговоры и охоту за юбками! У меня отчеты, Леруа приезжает на следующей неделе, дорога требует надзора, а тут еще это "вспомоществование" вычистило казну! Я нужен в Фурво!»
Арман поднял бокал в мнимом тосте, его глаза хитро блеснули.
«Ах, мой дорогой кузен, но кто сказал, что у тебя есть выбор?» Он сделал паузу для драматического эффекта. «Помни тетушку. Маркиза дЭгриньи не просто «одобрит» или «посоветует». Она приказала. «Начни подыскивать партию. Достойную. И плодовитую. Это не прихоть, Леонард. Это необходимость». Ее слова, как ты сам рассказывал. И если ты думаешь, что она удовлетворится твоими отчетами о дорогах вместо отчета о невестах» Арман многозначительно
поднял палец. «Ты же знаешь ее методы. Закрытые комнаты, «случайные» свидетели Она движима долгом перед родом. И ее арсенал обширен. Ты будешь появляться на балах, Леонард. Хочешь ты того или нет. Если не ради себя, то ради спокойной жизни и чтобы уберечь какую-нибудь невинную Амели от участи быть «подсунутой» тебе в брачную ловушку стальной рукой маркизы.»
Леонард застонал и опустил голову на спинку кресла. Образ тетушки дЭгриньи, ее стальной взгляд и слова о «последнем камешке в арке», встали перед ним с пугающей ясностью. Арман был прав. Это была не просьба. Это был ультиматум вековых традиций и железной воли одной маленькой, но невероятно могущественной старухи. «Квест «Продолжение Рода» перешел в статус «Обязательный. Срочно. Угроза: Маркиза дЭгриньи».
«Черт побери, пробормотал он, глядя в потолок. Ладно. Балы. Но по минимуму! И только самые важные. И я не буду делать предложение первой же, кто улыбнется!»
«Договорились!» весело воскликнул Арман, наливая еще кальвадоса. «Хотя бы на одном-двух ты должен появиться. Для вида. Чтобы тетушка видела, что ты стараешься. А там кто знаетможет, найдется та, что оценит и душу строителя, а не только титул?» Он подмигнул.
Леонард лишь мрачно хмыкнул в ответ, думая о горах работы, ожидавших его завтра, и о неизбежной мишуре балов, которая теперь маячила на горизонте как новая, неприятная повинность. Единственным утешением было письмо Леруа, лежавшее на столе напоминание о том, что настоящая его жизнь и работа продолжались, несмотря на розы, тетушек и королевские поборы. Он допил кальвадос, чувствуя, как тяжесть обязанностей и предстоящей светской каторги смешивается с упрямой решимостью не сдавать свои позиции без боя.
Глава 21. Их Граф, Хищный Соловей и Видение Сына
«Месье граф!» кричали ему с полей, махая шапками.
«Граф наш!» улыбались женщины у колодца, вытирая руки о передники.
«Ваша милость!» кланялся седой пастух, указывая на пригнанное с пастбища стадо.
Это не был подобострастный страх перед сеньором. Это было доверие, уважение и надежда.
«Граф, на мельнице новый жернов сила! Мука мельче пыли! Но крыша в амбаре у Жана течет»
«Граф Леонард, дорога к Ле Бурже грязь по колено после дождей. Повозки вязнут»
«Ваша милость, у Мари-Луизы мальчик болен, лихорадка Лекарства дороги, а знахарка шепчет что-то непонятное»