Не могу же я ему сказать, что не удивлена. Бразилия отличается от всех стран Латинской Америки хотя бы только потому, что она единственная была колонией Португалии, а все остальные страны Испании.
Думаю, даже дон Смит понимает, что Бразилию осваивали по частной инициативе, по большей части без вмешательства государства. В то время ещё не обнаружили никаких полезных ископаемых, и сделали ставку на развитие сельского хозяйства. Благо климат и почва идеально подходили под это дело.
Всё дело в том, что высший свет бразильского общества составляют плантаторы. А они живут преимущественно в своих огромных поместьях и редко наезжают в города, поэтому и не тратятся на строительство там пышных дворцов.
Несмотря на мою нервозность, открывшийся вид вызывает лишь восторженные чувства. Неужели я действительно стану хозяйкой всего этого великолепия? Подобные мысли не только вызывают энтузиазм, но и немного опасения, что я не справлюсь.
Одно дело знать всё в теории, другое применять на практике. Впервые с момента появления в этом времени меня пронзает страшная мысль: «А вдруг Егорушкин прав? И здесь всё не так, как написано в учебниках?».
Да, город выглядит жалко по сравнению с поместьем моего мужа, соглашаюсь я с ним, не в силах сдержать ноток восхищения в голосе. А дом выглядит, как настоящая крепость.
Развитие сельского хозяйства сказалось и в архитектуре городов. Они строились стихийно.
Главные города Бразилии Салвадор (Баия), Олинда, Ресифи и другие, которые возникли в это время беспорядочно росли вокруг монастыря или церкви, поставленных в самой высокой точке города.
Лишь с конца XVII в. после издания в Салвадоре, тогда столице Бразилии, законов, регулирующих постройку домов и прокладку улиц, облик городов приобретает определенную регулярность. Их застройка начинает воспроизводить застройку городов Португалии. Дома в 24 этажа из кирпича и камня, возводившиеся на узких и длинных участках, получили название «собрадо» (чердак).
Бразильские города по сравнению с городами испанских колоний выглядят более европейскими.
Всё дело в том, что плантаторы сами осваивали и продолжают осваивать новые территории, обустраивают их, защищают от набегов индейцев, от притязаний соседей. Вот дом и защищён со всех сторон, разъясняет дон Смит. Сейчас въедем в ворота, и вы увидите, доньи, насколько огромен дом вашего мужа.
Действительно огромный. Даже я, вроде бы подготовленный человек, и то поражена. А Милагреш остолбенела, и это почти в буквальном смысле.
Вокруг площади перед домом плантатора сгруппированы производственные, хозяйственные постройки и жилища рабов.
Дома рабов, если их можно так назвать, строились из ветвей, создававших двойной каркас, заполнявшийся кирпичами из высушенной на солнце глины. Рассчитанные на восемьдесят-сто человек, они повторяли тип жилого дома индейцев гуарани.
Земли и рабочая сила на них составляют пока основное богатство Бразилии.
Её бескрайние пространства плодородных земель привлекали выходцев из Португалии, которых называли помещиками-фазендейро. На протяжении двух столетий они непрерывно исследовали и захватывали новые земли, превращаясь в царьков, безраздельно властвовавших в своих владениях, удаленных иногда друг от друга на сотни километров.
Я вижу, что вас впечатлила фазенда вашего мужа, донна Виктория, немного с превосходством утверждает дон Смит.
Не буду отрицать очевидного, и киваю в ответ на его реплику.
Сама же я взвинчена до предела, как бы ни хорохорилась, но тот факт, что я никогда не видела своего мужа, повергал меня в состояние, близкое к обмороку.
Я всегда так гордилась своей выдержкой, но такой страх перед мужчиной испытываю впервые.
В глубине души я опасалась, что дон Педро Верейро будет похож на дона Смита. Мой сопровождающий, несомненно, хорош в качестве собеседника, но от перспективы лечь в постель с кем-то, хотя бы отдалённо похожим на него, мне становится нехорошо.
Чтобы переключить внимание с ужасных перспектив замужества, я начинаю расспрашивать дона Смита о хозяйстве мужа.
Вы говорили, что у дона Верейро сахароперерабатывающие заводы, тогда сколько акров плантаций сахарного тростника?
Донна Тори, я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, голос у него звучал озадаченно, плантации вашего мужа процветают, поскольку находятся на северо-востоке страны. В этой области почва и климат идеальны для выращивания сахарного тростника, а также достаточно рек и ручьев для привода в действие сахарных мельниц.
Получается, что, захватывая пустующие земли, плантаторы зачастую даже не могут сказать, сколько у них земли?
Пойдём другим путём, узнаем, сколько у дона Верейро рабов. Насколько я помню, в этот период в Бразилию поставляли из Африки около шестидесяти тысяч рабов, сахара в Европу вывозилось более двадцати тонн ежегодно.
Тогда сколько у мужа рабов? заинтересованно спрашиваю я.
Дон Смит чешет в затылке и виновато улыбается:
Не поверите, донна Виктория, не знаю. Вы лучше расспросите об этом своего мужа. Уверен, ему доставит удовольствие показать вам свои владения.
Он помогает мне сойти на землю и, предложив руку, ведёт в дом, в котором почему-то, несмотря на солнечный день, плотно задёрнуты шторы.