Не совсем так, пушистый, поправил я его мысленно. Я не раскатал. Я просто показал ему, что знаю правила его игры. И что у меня на руках есть козыри посильнее.
Это была попытка захвата власти в больнице, объяснил я вслух. Журавлев нагонял жути, чтобы мы сломались. Возможно, сами во всем признались от страха. Он не искал правду. Он приехал сюда, чтобы создать предлог для нашего отстранения.
Но ты же говорил, что он приведет с собой всю комиссию! напомнил Шаповалов. Что они будут проверять каждую бумажку!
У меня было несколько вариантов развития событий, спокойно ответил я. Я не стал озвучивать самые плохие, чтобы не нагнетать панику.
На самом деле, я просчитывал именно этот вариант.
Комиссия это дымовая завеса. Бюрократическая возня. Настоящую игру такие, как Журавлев, всегда ведут один на один. Без свидетелей.
И какой же был самый плохой? поинтересовался Киселев.
Этот, я обвел взглядом комнату. Что Журавлев придет один, чтобы лично меня уничтожить, а вас всех запугать и сделать ручными. Его крики «уволю, лишу лицензий, конец карьерам» это классическое нагнетание страха для последующего «милосердия». Сначала сломать волю, а потом предложить подчинение в обмен на прощение. Старый, как мир, прием.
Ха! Шаповалов расхохотался, ударив себя по колену.
Да ты его план лучше рассказал, чем он сам бы смог!
Фух, было жарковато! Киселев вытер со лба выступившую испарину. Когда он орать начал, я, честно говоря, думал все, конец. Приплыли.
Чего вы смеетесь? Кобрук резко встала. Ее лицо снова стало жестким. У нас в больнице разгуливает злой, как цепной пес, глава Владимирской Гильдии! Он ищет на нас компромат и рано или поздно найдет!
Спасибо, что так быстро организовали персонал, поблагодарил я ее. Они действительно вам преданы.
На самом деле, я был поражен. Собрать всех ключевых свидетелей за пару часов, убедить их сыграть в эту опасную игру Для этого нужен не просто авторитет. Нужна абсолютная, слепая преданность.
Она держит эту больницу не страхом, а уважением.
Еще бы! фыркнула Кобрук. Когда я обходила отделения, все как один говорили эти областные чинуши им уже поперек горла! Зарплаты не повышают, условия только ухудшают, только требования новые придумывают! Они были рады вставить палку в колеса Журавлеву.
Да ты у нас прямо Жанна дАрк! засмеялся Киселев. Глава местного восстания! Скажешь слово и завтра весь младший персонал на вилы Журавлева поднимет!
Все рассмеялись, и это был смех облегчения. Напряжение, висевшее в комнате последние полчаса, наконец-то ушло.
Однако расслабляться нельзя, предупредил я, когда смех утих. Журавлев так просто не отступится. Он унижен, а униженный враг опасен вдвойне. И главное нам все еще нужно понять, зачем я ему понадобился. Что он на самом деле задумал?
Согласен, кивнул Шаповалов, становясь серьезным. Слишком уж целенаправленно он на тебя охотится. Это не похоже на обычную бюрократическую грызню.
Остаток дня прошел в тягучем, напряженном затишье.
Журавлева и его свиту никто не видел видимо, они собрались в своем штабе, зализывая раны и разрабатывая новый план атаки.
Я же, в свою очередь, старался быть образцовым Подмастерьем: проверял пациентов, ассистировал на плановых операциях и вел документацию с каллиграфической точностью, не оставляя ни единой зацепки.
Вечером, перед уходом, я поймал Шаповалова в ординаторской.
Игорь Степанович, завтра у меня официальный выходной. Я уезжаю из города.
Он оторвался от бумаг, и в его глазах промелькнуло беспокойство.
Уезжаешь? Куда это?
Еду к барону фон Штальбергу на прием, спокойно ответил я.
К барону? Шаповалов присвистнул. Ого! А ты, я смотрю, высоко летаешь, Разумовский! Сначала магистров успокаиваешь, потом с аристократами ужинаешь.
Мне нужно, чтобы он знал.
Чтобы, если Журавлев попытается устроить какую-нибудь провокацию в мое отсутствие, Шаповалов был в курсе, где я и с кем. Связь с бароном это мой страховой полис.
Удачи тебе там, в высшем свете, он похлопал меня по плечу. А я тут оборону держать буду. Если что звони.
Вечером мы с Вероникой отправились по магазинам.
Я намеренно повел ее в самый дорогой и пафосный бутик в центре города место, куда она раньше даже не осмелилась бы заглянуть.
Вероника сначала чувствовала себя неуютно, робко касаясь шелковых и бархатных платьев, но потом, подбадриваемая мной, вошла во вкус.
Она примеряла одно платье за другим, кружась перед огромными зеркалами в золоченых рамах, а я сидел в мягком кресле и не мог отделаться от мыслей о Журавлеве.
Мозг продолжал анализировать.
Его отступление было слишком быстрым, слишком гладким.
Он не похож на человека, который легко сдается. Значит, он понял, что лобовая атака провалилась, и решил сменить тактику.
Он будет бить исподтишка. Через документы, через слухи, через подставных пациентов. Он ищет мое слабое место. А я до сих пор не знаю, зачем ему это.
Ну как тебе это? голос Вероники вырвал меня из раздумий.
Она вышла из примерочной в длинном изумрудном платье, которое идеально подчеркивало ее фигуру и делало глаза ярче. Она выглядела как настоящая аристократка.
Вот ради чего все это. Ради вот таких моментов.