Арсен хмыкнул, но согласился. Он не мог оспорить такую логику. Он приказал остальным уезжать.
Мы вчетвером я, Арсен и двое его «телохранителей» направились к больнице.
Победа. Полная и безоговорочная. Я не только снял блокаду и освободил заложников, я еще и сам выбрал себе конвой.
Знаешь, его преданности своему боссу можно позавидовать, философски заметил Фырк. Он был готов пойти на все ради него. Даже на унижение.
Согласен, мысленно ответил я, глядя на ссутулившуюся спину идущего впереди Арсена. В другой, правильной жизни из него вышел бы хороший солдат. Или врач скорой помощи там тоже нужна слепая преданность делу, готовность рисковать и способность быстро принимать решения под давлением. Жаль, что он выбрал не тот путь.
Мы подошли к дверям больницы. Конфликт на улице был исчерпан.
В холле больницы, когда мы вошли, все еще царил переполох. Персонал, сбившийся в кучки, испуганно смотрел на нас на меня, на мрачного Арсена, на двух его громил за спиной.
Я громко, на весь холл, объявил:
Внимание всем! Оцепление снято! Весь персонал может немедленно возвращаться к работе!
На секунду повисла тишина, а потом холл взорвался. Раздалось дружное, облегченное «ура». Кто-то даже захлопал. Люди начали обниматься, звонить коллегам.
Странное чувство. Я спас их, но не чувствую себя героем. Просто сделал свою работу. Решил проблему.
Из толпы вырвался Шаповалов, взмокший и растрепанный.
Разумовский, черт тебя дери, как ты это сделал он подбежал ко мне, его глаза горели. Мы тут чуть с ума не сошли!
Он осекся, заметив Арсена за моей спиной, но тут же продолжил, понизив голос:
И у меня для тебя хорошие новости Ашот пришел в себя! Только что! Очнулся!
Опа! мысленно присвистнул Фырк. Ашот и его обидчики в одном здании! Да еще и на одном этаже! Драма прямо шекспировская! Где мой попкорн
Прекрасно, кивнул я, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри все ликовало. Сейчас все разрулим.
Отлично. Одна проблема решена, вторая на подходе. Нужно развести их по разным углам, пока они друг друга не увидели. Черт его знает, что будет если это произойдет.
Я посмотрел на мрачного, ничего не понимающему Арсену. Все ключевые фигуры были собраны в одном месте. Конфликт не закончился. Он просто перешел в новую, еще более взрывоопасную стадию.
Я повернулся к Кобрук.
Анна Витальевна, господа обещали вести себя тише воды, ниже травы. Будут ждать новостей о состоянии своего босса.
Сейчас главное передать его под контроль администрации. Моя часть работы на этом этапе закончена.
Ага, конечно! фыркнула она, смерив Арсена ледяным, нескрываемым презрением. А час назад эти «господа» обещали меня из окна выкинуть!
О-о-о! Схватка двух тигриц! мысленно прокомментировал Фырк. То есть, тигрицы и жирного кота! Ставлю на нашу!
Женщина, не сыпь мне соль на рану! взорвался Арсен. Это была последняя капля. Я очень нервный человек! Не всегда себя контролирую!
Он не угрожает ей, он жалуется. Он пытается вызвать сочувствие? Или просто оправдать свою слабость? Жалкое зрелище.
Это мы уже заметили, сухо ответила Кобрук, полностью игнорируя его истерику. Она повернулась к подоспевшим охранникам больницы. В комнату ожидания реанимации их. Под усиленную охрану. И чтобы ни шагу оттуда без моего личного разрешения.
Она четко дала понять, кто здесь хозяйка и что переговоры окончены. Больничная охрана, два крепких мужчины (ну да покривил я душой насчет студентов и пенсионеров, каюсь), тут же подошли к униженному Арсену и его «телохранителям».
Те, не смея сопротивляться, поплелись за ними.
Кризис миновал, порядок был восстановлен. Но все понимали, что это лишь временное затишье.
По дороге к Ашоту Шаповалов не отставал, его голос был полон неподдельного, почти мальчишеского любопытства.
Серьезно, как тебе это удалось? Я думал, придется спецназ вызывать. Да только толку от него никакого. Полиция куплена
Он все еще мыслит категориями силы. Не понимает, что психология оружие не менее мощное, чем магия или сталь.
Надавил на их слабости, ответил я, глядя прямо перед собой. У каждого человека есть то, что им движет. У Арсена слепая преданность боссу. Я просто использовал это как рычаг.
Его преданность это не сила, а уязвимость. Она делает его предсказуемым. Я не угрожал ему, я угрожал его боссу, а значит угрожал смыслу его существования. Простая манипуляция.
Мы вошли в палату интенсивной терапии. Тишина, нарушаемая лишь мерным пиканьем аппаратуры. Ашот лежал с открытыми глазами. Взгляд был осмысленным, он следил за нашими движениями, но в его глубине читалось бессильное отчаяние человека, запертого в собственном, непослушном теле.
Сознание ясное. Но мимики нет, речь отсутствует. Афазия? Апраксия? Последствия гипоксии мозга во время судорог? Нужно будет провести полное неврологическое обследование.
Я, полностью игнорируя Шаповалова, подошел и сел на стул рядом с кроватью. Сейчас был только я и мой пациент. Мой друг.
Ну как ты, друг?
Он очнулся! Отлично! мысленно прокомментировал Фырк. Теперь можно спросить у него, кто пытался превратить его голову в мясной рулет! Чего ты тянешь?
Тихо, мысленно осадил я его. Сначала нужно установить контакт. Дать ему понять, что он не один в этой тишине.