Я сегодня собираюсь туда.
Я посмотрел ей в глаза.
В полночь. Проверю, может, остались какие-то следы.
Я сделал вид, что это просто отчёт напарнику.
Просто держу тебя в курсе. По поводу расследования. А ты ты ничего не узнала?
Она выслушала меня, не перебивая. Её лицо было скрыто такой же ледяной маской, как и моя, но я «чувствовал», как напряглось её эфирное поле. Мои слова произвели на неё эффект.
Усыпальница Шуйских проговорила она задумчиво. Это логично. Старое кладбище место силы. Идеально для тёмных ритуалов. И оно практически не охраняется.
Она подняла на меня свои серые глаза.
Это очень опасно, Воронцов. Ты пойдёшь один?
Её вопрос был прямым. Она не отговаривала. Она оценивала риски.
А по поводу информации она на мгновение замялась. Я узнала. Кое-что. Тот выживший «Химера», которого допрашивал мой отец он исчез. Сегодня утром. Из закрытой камеры в подземельях нашего Родового гнезда. Никаких следов взлома. Он просто испарился.
Она смотрела на меня, и в её взгляде я увидел тревогу.
Кто-то очень могущественный заметает следы. И этот кто-то, возможно, гораздо ближе, чем мы думаем. Твоя вылазка на кладбище сегодня она может стать ловушкой.
Об этой вылазке в полночь никто не знает, сказал я с уверенной улыбкой и подмигнул ей. Всё будет хорошо. Я буду очень осторожен.
Я не отпустил её руку, которую держал, а наоборот, нежно погладил её холодные пальцы своей ладонью.
Ты можешь быть со мной помягче, сказал я тихо, так, чтобы слышала только она. Даже когда рядом кто-то есть. Ты ведь понимаешь теперь мы связаны.
Я улыбнулся, глядя ей в глаза.
Она на мгновение замерла от моего прикосновения и моих слов. Я почувствовал, как её эфирное поле снова всколыхнулось волной смятения. Она медленно, почти нехотя, высвободила свою руку из моей.
Не будь наивным, Воронцов, сказала она, но в её голосе уже не было прежнего льда. Только усталость. «Связаны» не значит «союзники». Это значит, что если утонешь ты, то потянешь за собой и меня.
Она посмотрела в сторону своего брата и Веры Оболенской, которые всё ещё сверлили нас взглядами.
А «мягкость» она горько усмехнулась. Мягкость в нашем мире это слабость. А слабых здесь съедают первыми.
Она снова надела свою маску.
Если пойдёшь на кладбище, возьми это.
Она быстро, почти незаметно, сунула мне в руку что-то маленькое и холодное. Затем, не говоря больше ни слова, она развернулась и пошла обратно к своей свите.
Я разжал ладонь.
На ней лежал маленький, искусно сделанный амулет в виде серебряной снежинки. От него исходил едва уловимый холод и защитная аура. Очень мощная.
Глава 3
Я сжал в ладони холодную серебряную снежинку и положил её в карман кителя.
Затем я развернулся и, не обращая больше внимания на «золотую молодёжь», спокойно пошёл прочь с площади, направляясь в сторону учебных корпусов. Мне нужно было создать себе алиби. И узнать расписание.
Я шёл по коридору, когда меня догнали.
Воронцов!
Я обернулся. Это был Родион Голицын. Один. Его свита осталась позади.
Он подлетел ко мне, и его лицо было искажено от ярости.
Что это было прошипел он, схватив меня за отворот кителя. Что ты себе позволяешь
Он был выше и, казалось, физически сильнее меня. Его голубые глаза метали молнии.
Ты думаешь, раз мой отец заключил эту сделку, тебе всё позволено Ты думаешь, ты можешь вот так подходить к моей сестре Называть её «Настей»
Он встряхнул меня.
Я тебя на дуэли почти в порошок стёр, щенок! И сделаю это снова, как только представится случай! Держись от неё подальше, ты меня понял
Он стоял вплотную, его лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Он ждал моей реакции. Он хотел драки. Он провоцировал меня.
Я не стал вырываться. Я даже не попытался убрать его руку со своего кителя. Я просто смотрел на него. Спокойно. Прямо в его горящие яростью глаза.
Ещё одно движение, сказал я тихо, и мой голос был абсолютно лишён эмоций, и ты окажешься на полу. Вниз лицом.
Я сделал паузу, давая ему осознать мои слова.
Отпусти меня. Прямо сейчас.
Моё спокойствие, моя уверенность, полное отсутствие страха всё это сбило его с толку. Он ожидал чего угодно ответных оскорблений, попытки вырваться. Но не этого.
Он на мгновение замер. Его хватка ослабла. Он смотрел в мои глаза и видел там не испуганного
мальчика, которого он победил на дуэли, а кого-то другого. Кого-то холодного, чужого и опасного.
И он испугался.
Он не просто отпустил. Он отшатнулся от меня, как от огня.
Ты прохрипел он. Ты не Воронцов
Он смотрел на меня с суеверным ужасом, а затем, не говоря больше ни слова, развернулся и почти бегом скрылся в коридоре.
Я остался один. Я спокойно поправил китель, словно ничего не произошло.
Я не применил ни капли магии. Я не использовал ни одного приёма. Я победил его. Одним только взглядом.
Я смотрел вслед убегающему Родиону. Он просто пацан. Если бы Алексей Воронцов видел это, он бы вёл себя с ним по-другому, по-своему, аристократично-гадливо. Но я был не Алексей. С другой стороны, Воронцов тоже был пацаном а теперь теперь я и сам не знаю, кто я. Мне стало немного грустно от этой мысли.
Ладно, не время для рефлексии.