Слова вырвались сами собой, почти без моего участия, пропитанные усталостью.
Ладно ладно я выпью, только отстаньте, пожалуйста
Я протянул руку и взял тёплую, тяжёлую кружку. Её пальцы на мгновение коснулись моих они были сухими и холодными.
Женщина кивнула, на её лице отразилось нечто вроде строгого удовлетворения. Она сделала шаг назад, давая мне пространство, но её взгляд не отпускал меня ни на секунду, контролируя каждое движение.
Я поднёс кружку к губам, горький пар окутал лицо. Но в последний момент я остановился. Словно какой-то внутренний предохранитель щёлкнул. Эта реальность была слишком убедительной, чтобы быть сном, но и слишком абсурдной, чтобы быть правдой. И я должен был знать. Я должен был спросить.
Я опустил кружку, не отводя её от губ, и поднял на женщину глаза. Взгляд мой, должно быть, изменился. Слабость и раздражение уступили место чему-то иному холодной, отчаянной решимости. Голос прозвучал на удивление твёрдо и чисто, без прежней хрипотцы:
Скажите, это сон? У меня галлюцинация?
На секунду в комнате повисла звенящая тишина. Женщина замерла. Её лицо, до этого непроницаемое, как маска, дрогнуло. Она смотрела на меня так, будто я вдруг заговорил на совершенно неизвестном ей языке. Выражение холодного недоумения сменилось тревогой.
Княжич начала она медленно, тщательно подбирая слова, как будто говорила с буйным или слабоумным. Ваше сознание всё ещё путается. Это последствие истощения. Разум и эфирное тело тесно связаны.
Она сделала осторожный шаг вперёд.
Отвар поможет вам прийти в себя и прояснить мысли. Это не галлюцинация. Вы в лазарете Северного Крыла Императорской Академии Магических Искусств и Управления. Вы княжич Алексей Воронцов. Вы чуть не погибли на дуэльном полигоне.
Она протянула руку и тыльной стороной ладони коснулась моего лба, очевидно, проверяя наличие жара. Её прикосновение было прохладным и реальным.
У вас нет лихорадки. Это хороший знак. А теперь, пожалуйста, выпейте.
Она не ответила на мой вопрос напрямую, списав всё на бред больного. Но её слова «Императорская Академия Магических Искусств», «Алексей Воронцов» звучали как приговор. Это было название моей новой реальности.
Кружка с тёплым отваром всё ещё была в моих руках. Прикосновение женщины ко лбу было вполне настоящим.
Я не сводил с неё взгляда, крепко сжимая тёплую кружку. Её слова, такие уверенные и безапелляционные, не давали покоя. Императорская Академия княжич Алексей Воронцов дуэль Это было слишком детально для бреда. Слишком слаженно.
Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, пробиться сквозь туман в голове. Вспомнить Я должен что-то вспомнить Я вцепился в эту мысль, как утопающий в соломинку.
И что-то произошло.
Сначала это было похоже на помехи в старом телевизоре. Но потом сквозь черноту век начали прорываться картинки. Не мои. Чужие. Яркие и болезненные, как осколки разбитого зеркала.
Образ первый: Пыльный полигон, окружённый серыми стенами Академии. Напротив меня, ухмыляясь, стоит высокий, светловолосый юноша в такой же, как у всех, форме, но с гербом другого рода на груди. Это княжич Голицын. В его руке сплетаются нити плотного, уверенного синего света. Он легко плетёт сложнейший защитный узор. Мои же руки дрожат. Тонкие, почти призрачные голубоватые нити света, исходящие от моих пальцев, путаются и рвутся. Я чувствую насмешливые взгляды со стороны, вижу лицо девушки с тёмной косой княжны Оболенской, из-за которой и начался этот дурацкий спор. В ушах гудит от напряжения. Я должен доказать. Доказать, что я, Алексей Воронцов, не самый бездарный отпрыск своего
рода
Образ второй: Тёмный, отделанный мореным дубом кабинет. За массивным столом сидит строгий мужчина с седыми висками и тяжёлым, осуждающим взглядом мой отец? На его пальце сверкает тяжёлый перстень с гербом Воронцовых летящий ворон. Его голос, низкий и холодный, как камни на дне реки, отпечатывается в памяти: «Ещё один провал, Алексей, и я лишу тебя содержания. Семья не будет терпеть позор. Академия твой последний шанс. Оправдай имя или будешь забыт». Страх. Не животный страх, а липкий, холодный ужас не оправдать ожиданий, стать никем
Картинки схлынули так же резко, как и появились, оставив после себя гул в ушах и фантомную боль в груди.
Я резко выдохнул, чуть не выронив кружку. Руки дрожали уже по-настоящему. Холодный пот выступил на лбу. Я открыл глаза и посмотрел на женщину.
Теперь я понял. Это не сон. И не галлюцинация. Я каким-то немыслимым образом оказался в теле этого несчастного парня, Алексея Воронцова, который довёл себя до «эфирного истощения» на дуэли из-за мальчишеской гордости и страха перед отцом. И эта женщина с отваром не тюремщица, а, скорее всего, кто-то вроде медсестры или надзирательницы из лазарета.
Я посмотрел на кружку в своих руках. Горький травяной запах больше не казался таким уж подозрительным. Может, это и вправду мой единственный шанс быстро встать на ноги? Но сомнение всё ещё грызло изнутри.
Женщина терпеливо ждала, её лицо оставалось строгим, но в глубине глаз я, кажется, уловил тень сочувствия. Она видела, как изменилось моё лицо после моего «приступа».