Как бы там ни было, а стали с тех пор Иван да Марья жить дружно и калик перехожих у себя в доме привечать.
* Жулябис жулик, вор (местное название)
Купец и отшельник
На девятый день свадьбы, устав от плясок разгульных, решил по-другому развлечься. Собрал своих старых друзей, в которых текла купеческая кровь, и за Волгу поехал.
Взяли с собой лишь самое необходимое: слуг, походную кухню да несколько бочек вина. Но и среди гор жигулёвских скука заела. Кто-то новое развлечение придумал: отшельника, спасающего свою душу в пещере, навестить.
Сели на коней, искать поехали. Много пещер по крутым горным склонам осмотрели, но все они пустыми оказались.
В одном мрачном, подвальной сыростью дышавшем ущелье напали на купцов разбойники. Отняли, какое было, оружие, связали по рукам и ногам. Стали разбойники, часто поглядывая на купцов, совещаться. О чём, если не о самом худом?..
И вдруг в ущелье, мало видевшем солнца, светлым-светло стало. Видят разбойники: летит большой огненный шар, прямо на них! Испугались и разбежались. А шар приземлился неподалёку от пленников, разбросал по траве искры и погас. Смотрят пленники, а это обыкновенная керосиновая лампа, и только! И стоит возле той лампы обычный с виду мужик. Освободил он пленников от верёвок, с земли подняться помог. «Ваше счастье, заметил, что вы по Жигулям не просто так ехали отшельника искали!»
Догадалась тогда вся компания, что этот мужик и есть отшельник жигулёвский. Поблагодарила его за помощь от всей души. А Иван Митрофанович всякую словесную лирику не любил. Отыскал в кармане сверкающий золотой и протягивает его отшельнику. Тот от золотого отказывается. Все думали, что из скромности, а он: «Не могу, говорит, у скорого нищего деньги брать!» Иван Митрофанович, понятное дело, обиделся. «Кто тут богатый, а кто нищий?» спрашивает у отшельника. А тот достал из-за пазухи скатёрку, расстелил её на траве и просит купца ею полюбоваться. Глянул купец, а это уже не скатёрка, а крупная фотография. И изображён на ней сам Иван Митрофанович Сажин, у церковных врат милостыню просящий. Вся компания возле той скатёрки собралась, рты от удивления раскрыла. Отродясь такого иллюзиона никто не видал!
Недавнего смертельного страха как не бывало, всем стало и весело, и легко. «Сколько такая скатёрка стоит?» спрашивает как бы между прочим Иван Митрофанович у отшельника. «Бесценная она у меня», тот отвечает. «А ты мне её всё же продай...»
Отшельник молчит, купец торгуется. Многие сотни уже сулит. «Ладно уж, так и быть, соглашается, наконец, отшельник. Если и вправду желаешь скатёрку эту получить, бери у меня её за так, в подарок!»
Привёз Иван Митрофанович ту скатёрку домой. И так, и сяк её крутил и малый иллюзион не желает показать. Обыкновенная грубая мешковина, и только! Прикинул Иван Митрофанович хозяйским умом и отдал скатёрку ту прислуге стол на рабочей половине накрывать.
Прошло немного лет, и две другие дочери купца были уже замужем. Начались из-за денег всякие дрязги. Младший зять оказался неисправимым картёжником, приданое своей жены за месяц с небольшим проиграл. Напился для храбрости, явился к тестю и стал просить новый капитал. Тот не давал. В кабинете, где происходила их беседа, висело ружьё. Зять схватил его, желая ударить тестя прикладом. Тот защищался стулом, как мог. В драке ружьё выстрелило зять был смертельно ранен в грудь!
Дело это тёмное, и можно было его в любую сторону повернуть. Но тут вмешались в дело два других зятя, которым не давало покоя богатое наследство купца. Подкупили судью, прокурора, и ни в чём неповинному человеку дали пятнадцать лет каторги.
Отправили, как водится, купца по этапу. В пересыльной тюрьме одного сибирского городка, занесённого до окон снегом, заболел
Иван Митрофанович брюшным тифом. Наверняка бы умер, не окажи ему помощь один арестант. Умел он болезни всякие лечить, этим в тюрьме и занимался. Подсел арестант к больному, прочёл над ним молитву и сон глубокий наслал.
Проснулся Иван Митрофанович почти через сутки. Тифа как не бывало! Посмотрел на арестанта, который его лечил, и ахнул от удивления. Точь-в-точь отшельник жигулёвский, мастер иллюзионы всякие казать! А тот на Ивана Митрофановича так глядит, словно бы мысли его читает. «Как скатёрка моя поживает, улыбается: пошла ли впрок?»
Не выдержал тут Иван Митрофанович, разрыдался. «Постой, да ты-то как, солнышко жигулёвское, в тюрьме оказался?» «Нужда во мне, видать, здесь большая», отвечает лекарь ему и камеру, полную народа, взглядом обводит.
Иван Митрофанович купец сметливый: все плюсы своего положения тут же в уме подсчитал. «Устрой-ка мне, брат, иллюзион, чтобы удрать отсюда!» «С охотою, если сможешь», отвечает лекарь и к двери, на замок закрытой, купца ведёт.
Толкнул Иван Митрофанович ту дверь рукой она и открылась! Смотрит, а за порогом сразу обрыв крутой начинается. На дне обрыва костры, как малые искры, горят, а на другой стороне лошадь белая пасётся. Пригляделся Иван Митрофанович и видит: подвесной мост, от ветра качающийся, на другую сторону ведёт!
А лекарь рядом стоит, улыбается. «По этому мосту, вещает, всякий человек в своё время пройдёт!» И на мост тот смело ступает, по шатким жердинам идёт. Миг, и он уже на другой стороне стоит, купца идти приглашает!