Вот назначенный месяц к концу подходит где же крестьянам Никиту разыскать, где и горшок золота раздобыть? На исходе последнего дня является откуда-то из Жигулей сам Никита, и прямо к барину.
Я, говорит, тебе больше не слуга. И сельчан моих ты не тронь: они тут ни при чём. А что горшок золота за свободу мою требуешь что ж, будет тебе эта жёлтая ерунда!
Хлопнул Никита три раза в ладоши и в воздухе, как печной дымок, растворился.
Смотрит барин, а на том месте, где прежде Никита стоял, глиняный горшок, полный золотых червонцев, блестит. Подошёл, стал пробовать монеты на зуб самые настоящие! Отнёс находку в подвал своего дома и ссыпал всё золото в надёжный сундук.
Затем стал внимательно сам-горшок разглядывать. Оказался весьма грубой работы, глазурью к тому же не покрытый! Хотел было выбросить его на помойку, но почему-то раздумал. Запер и золото, и горшок в подвале и отправился спать.
Ночью барину снилось, будто бы цари иноземные у него золото выкрасть хотят. Ворочался до самого утра, лягая жену, лежавшую рядом. А чуть развиднелось, пришёл в подвал с проверкой. Золото на прежнем месте лежало, а никому не нужный горшок куда-то бесследно исчез!
Синий чаёк
Долго ходил Коля по горам, слушая лесных пичужек. И вдруг увидел среди стволов и листьев красноту. Подошёл поближе костёр открылся. Возле костра старец сидит, косточки греет. Волосья на старце мох зелёный, одежда дубовая кора
Садись, погрейся, дружок, предлагает старец.
Умеешь ли ты, дедушка, предсказывать судьбу?
Умею, да только зачем это тебе?
Великое дело хочу совершить, а какое не знаю.
Сорвал старец листок, на просвет его посмотрел и отвечает:
Яблоня твоей жизни яблоко принесёт, а кому оно достанется людям или ветрам неизвестно.
Уж больно мудрёно ты, дедушка, говоришь!
Могу и яснее, отвечает. Только давай с тобой чаёк сначала попьём
Сидят они напротив, пьют чаёк. А он синий какой-то! Разморило Колю совсем, стал ему старец розовым облаком казаться
Завтра на зорьке, вещает старец, на берег Волги приди. На песке улитки напишут, какое тебе выбрать ремесло. Учись тому ремеслу ровно семь лет, семь месяцев и семь дней. Посетит тебя на восьмой день Талана дева с осиянным лицом. Ты ей одежду из своего ремесла приготовь. Явится Талана в одежде той к людям великую пользу им принесёт!
Остался Коля доволен предсказанием. Попрощался со старцем сердечно и отправился домой.
Повстречался ему уже в Самаре Лёша Прялкин, друг гимназический. Коля не удержался и всё, что в горах Жигулёвских услышал, ему рассказал.
Позавидовал Лёша своему другу. Проснулся на другой день ещё до рассвета и на берег Волги пошёл.
«Зодчий» такое слово прочёл на песке. Стёр его Лёша и другое слово написал «Сапожник».
Прочёл Коля это слово, оставил гимназию и в сапожники определился. А Лёша по окончании гимназии в градостроительную контору поступил.
Прошло семь лет, семь месяцев и семь дней с той поры, когда Коля в Жигулёвских горах старца встретил. Является к нему на восьмой день дева Талана. Завёрнута в ситец с ног до головы, словно статуя перед сдачей её приёмной комиссии.
Готова ли одежда, спрашивает, в которой я людям явлюсь?
Готова, отвечает Коля и лакированные туфельки ей подаёт.
Ай да туфельки, удивляется Талана, вертя их и так, и сяк: прочные, мягкие, самоплясовые! Да только эти туфельки не мне, а сестре моей предназначены. Плясунья она у меня, каких не видел свет. Вот уж понравятся эти туфельки ей. А мне нужны платье кирпичное да шляпка черепичная!
Входит тут Лёша, его друг гимназический. Он, оказывается, за дверью всё это время стоял!
Прими от меня, Талана, платье кирпичное да шляпку черепичную
Догадался тут Коля обо всём. Толкнул он в сердцах своего друга. Тот возьми, да и упади, об угол стола ударься. Кровь из его виска так и забила
Проснись, мил дружочек, просит его старец. Понравился ли тебе мой чаёк?
Понравился, дедушка, отвечает Коля.
Хочешь ли ещё?
Нет, покорно благодарю!
Сказал так Коля и домой, забыв попрощаться со старцем, побрёл.
Отшельник и соловей
Слушайте!
Берёза, что росла возле родника, верхушкой своей с облаками соседничала. Приятно было в полдень, в самое пекло, в тени её отдохнуть. И вот повадился под ту берёзу ходить один жигулёвский отшельник. Уж какой у него был ранг у них ведь, у отшельников, тоже свои ранги имеются Бог его знает! Садился тот отшельник в траву, клал на колени толстую книжицу-ижицу, на три застёжки закрытую, поверх неё свои руки, и начинал проповедовать. Кому, спросите вы? Да сначала лишь пчёлам да бабочкам, что весь день возле родника вились-крутились. А спустя короткое время и подгорцы, кто посмелей да полюбопытней, стали под ту берёзу приходить.
Проповеди у отшельника ладные всегда получались. Сильно намагничивали они человека. О чём, спросите вы, он говорил? Да всё больше безбожников мудрость поддельную корил. Иногда и о людях-ангелах рассказывал. О таких, значит, существах, которые ныне на землю редко являются, но в будущем в превеликом числе придут.
Целое лето, считай, тот отшельник проповедовал. Под конец почти всё село Подгоры к нему по вечерам приходить стало. А как осенние простудные дни наступили, в горы отшельник засобирался.