И когда именно это было?
Граф сделал вид, что вспоминает. Они наверняка уже всё знали. Всё это была лишь показательная игра.
Думаю, сразу после Рождества 1935 года.
На самом деле он помнил этот момент очень ясно. Большую часть предыдущего года они занимались разработкой и сборкой нового двигателя, способного развивать тягу свыше трёх тысяч фунтов, предназначенного для гораздо большей ракеты семиметровой Aggregate-3, и его пригласили провести часть праздников в имении фон Браунов в Силезии, чтобы продолжить работу. Барон лишился поста министра сельского хозяйства сразу после прихода Гитлера к власти и удалился в это некрасивое серое здание, напоминающее казарму. Он был одновременно потрясён вульгарностью и жестокостью нацистов и в то же время внутренне восхищён их результатами. Неугасающее увлечение его блистательного сына ракетами вызывало у него недоумение не слишком подходящее занятие для джентльмена. С Графом он обращался холодно-вежливо не тот человек, с которым он привык общаться; ещё один симптом современной эпохи, к которой он был слишком стар, чтобы приспособиться.
Однажды вечером после ужина, сидя у камина, Вернер упомянул, что ищет тихое и уединённое место на побережье, где можно было бы построить свой ракетный город. Он уже нашёл идеальный участок на балтийском острове Рюген. К несчастью, организация «Сила через радость» его опередила и начала возводить там курорт для членов Трудового фронта.
Но я знаю отличное место, внезапно сказала его мать, отрываясь от вышивки. Прямо рядом с Рюгеном. Твой дедушка каждую зиму ездил туда на охоту на уток. Как
оно называлось, Магнус?
Старый барон вынул сигару и проворчал:
Пенемюнде.
Так Граф впервые услышал об этом месте.
И вот, снова на север только они вдвоём, в новой машине фон Брауна. Ночевали у родственников в Кармцове, под Штеттином, затем проехали около 50 км по Померании, пока не пересекли мост на остров Узедом. Дорога вилась через леса и болота, вдоль песчаной косы между водой. Проезжали милые рыбацкие деревушки розовые, жёлтые, голубые домики. В конце она превратилась в лесную тропу. Машину оставили пошли пешком.
То утро навсегда осталось в памяти Графа: как визит в рай до грехопадения. Вековые дубы, сосны в сто футов, торфяники и белый песок, камышовые заросли, ни души только лебеди и утки, выдры, певчие птицы, громадные олени с чёрными рогами среди вереска, спокойные и не пуганые. Они шли больше часа вдоль берега до устья реки Пеене. Вернер, с лицом к солнцу и развевающимися волосами, раскинул руки:
Это же чудо, правда?
Он начал жестикулировать, словно стирая природу с карты: тут стенды, там стартовые площадки, здесь лаборатории, заводы, ТЭЦ, аэродром, железная дорога, посёлок для рабочих.
Но ведь тебе придется привезти сюда тысячи людей, возразил Граф. Он не удержался от смеха звучало как детская фантазия. Кто вообще станет за это платить?
О, они заплатят.
Кто «они»?
Наши господа в мундирах. У них сейчас столько денег на перевооружение, что они, похоже, сами не знают, куда их девать.
Да брось. Это обойдётся в миллионы.
Не беспокойся об этом, вот увидишь. Я пообещаю им такое оружие, от которого они не смогут отказаться.
Вернувшись в Куммерсдорф, фон Браун вместе с Папой Риделем и начальником отдела вооружений, полковником Дорнбергером, принялся за наброски самой совершенной баллистической ракеты, какую только позволял замысел и достигнутый ими уровень технологий. Граф всегда хорошо ладил с Дорнбергером приятный в общении артиллерист лет сорока, умён и честолюбив, он был одержим идеей Парижской пушки, обстреливавшей французскую столицу в Великую войну. Фон Браун умело «играл» им, как своей виолончелью: льстил, иногда уступал, всегда оставлял тому иллюзию контроля. Вместе они наметили параметры реального оружия такого, которое можно было бы транспортировать в собранном виде по железной дороге к месту запуска. Необходимость мобильности ограничивала длину ракеты пятнадцатью метрами. Даже при этом она должна была нести боеголовку весом в тонну либо с обычным взрывчатым веществом, либо с отравляющим газом на расстояние до 275 километров. Для этого, подсчитал Ридель, потребуется двигатель с тягой в двадцать пять тонн в семнадцать раз мощнее всего, что они создавали прежде. Так появился проект «Агрегат-4».
Одним апрельским утром в начале месяца Дорнбергер и фон Браун поехали в Берлин, в Министерство авиации, чтобы представить свои планы генералу Кессельрингу из люфтваффе. Граф смотрел им вслед они сидели на заднем сиденье «Мерседеса» с портфелями на коленях, точно два коммивояжера. Что именно они там обсуждали, он не знал, но к обеду офицер штаба люфтваффе уже мчался на автомобиле в Узедом, а к вечеру Министерство авиации позвонило Дорнбергеру с сообщением: сделка состоялась. Участок в Пенемюнде был выкуплен у местного муниципалитета за три четверти миллиона марок, и люфтваффе согласились оплатить половину стоимости строительства.
С самого начала всё было почти безумием. Иногда, вспоминая допрос в Штеттине, Граф готов был признаться честно: фон Браун не построил оружие, чтобы основать Пенемюнде он построил Пенемюнде, чтобы создать оружие. Его дерзость кружила голову.