Вернувшись в Берлин, они пошли отметить это дело в баре.
Скажи, это ты был в форме СС не так давно? Верхом? не удержался Граф.
А, это? фон Браун небрежно махнул коктейлем. Я просто записался в школу верховой езды СС в Халензе не в само СС. Уже и то бросил. С этими людьми неплохо быть знакомым. К тому же, я люблю ездить верхом.
Точно с таким же тоном он говорил и в 1937 году, когда Граф впервые заметил у него в петлице значок со свастикой.
Ты вступил в партию?
Технически да. Я номер пять миллионов с чем-то. Ну же, Руди, не смотри так! Сейчас, если хочешь чего-то добиться, надо хоть какую-то лояльность показать. На собрания, впрочем, ходить не нужно.
А потом снова, в 1940-м, когда в Пенемюнде принимали высоких гостей из СС, и фон Браун появился в чёрной форме унтерштурмфюрера светловолосый, широкоплечий, с выдающимся подбородком, словно сошедший с иллюстрации из Das Schwarze Korps.
Это чисто почётное звание. Гиммлер настоял. Не волнуйся как только эти господа уедут, форма снова отправится в шкаф.
Стук в дверь гостиничного номера. Голос сержанта Шенка:
Доктор Граф? Уже после полуночи.
Он и не заметил, как поздно. Видимо, в какой-то момент задремал. Он сел на кровати и с сожалением уставился на догоревшую сигарету. Это была последняя, которой он мог насладиться в ближайшие часы.
Спасибо. Уже иду.
Он взял с тумбочки фонарик, включил его и осветил комнату. Узкий луч осветил типичное скромное курортное жильё, какое он помнил с детских каникул: кресло, комод, крошечная раковина в углу под зеркалом, шкаф. Рядом со шкафом стояло маленькое бюро с закруглённой крышкой и старый офисный стул, который ему удалось раздобыть вскоре после прибытия. Иногда он сидел за ним и работал. Он направил луч обратно на шкаф, поднял его вверх по створкам к чемодану, лежавшему на самом верху. Он не прикасался к нему уже несколько недель.
Он встал с кровати, включил верхний свет, задернул шторы, подтащил стул к шкафу, встал на него и снял чемодан. Он был старым, из добротной, потёртой коричневой кожи. Фон Браун отдал его ему незадолго до своего отъезда из Пенемюнде.
Одолжение для меня сделаешь приглядишь за этим?
Что внутри?
Страховка.
Он положил чемодан на кровать, отщёлкнул застёжки и поднял крышку. Внутри лежали сотни небольших картонных коробочек, каждая с катушкой 35-миллиметровой микроплёнки. Всё казалось нетронутым. Иногда он задумывался, не стоит ли найти для этого более надёжное место, но всякий раз приходил к выводу, что лучше оставить как есть ничто не вызывает большего подозрения, чем чрезмерная осторожность. Он был уверен, что никто не догадается туда заглянуть. Тем не менее, он выдернул волос с виска и аккуратно вложил его в одну из защёлок перед тем, как снова закрыть чемодан и поставить его обратно на шкаф. Погасил свет и спустился вниз по лестнице.
На улице в темноте он уже слышал свист приближающегося поезда, тяжёлый лязг колёс на рельсах он медленно полз через город, подходя к концу долгого пути с ракетного завода в центральной Германии. Дорога до станции занимала меньше двух минут, но поезд его опередил. Он услышал паровой выдох вдали, когда локомотив остановился.
Открывшаяся картина напоминала кадр из кино будто в город прибыла кинозвезда: сотни людей ожидали на запасных путях под дуговыми прожекторами, в холодном воздухе клубился пар дыхания; огромная колонна самой разной техники транспортеры, топливозаправщики, цистерны, некоторые уже с заведёнными моторами выстроилась вдоль платформ. Поезд остановился так, чтобы первая ракета оказалась точно под мощным краном, перекинутым через путь. Технический расчёт уже карабкался на платформу, стаскивал брезент, направлял стальные тросы крана. Как только ракету поднимут и переместят на транспортер, поезд медленно подвинется вперёд, и можно будет поднять следующую. Боеголовки были упакованы отдельно в большие металлические бочки. Дальше по составу находились цистерны с топливом.
Солдаты были обучены разгружать ракеты до рассвета, но этой ночью всё шло быстрее обычного Граф
догадался, что им сообщили приказ: до конца дня провести двенадцать запусков. Он заметил Бивака рядом с Хубером тот жестикулировал, вероятно, объясняя, что происходит.
Граф некоторое время наблюдал. Ему самому пока нечего было делать до тех пор, пока ракеты не отвезут в палатки в лесу для технической проверки. Их мечта сбылась, подумал он, пусть и не совсем так, как они её себе представляли. Они действительно создали Ракетный аэродром.
Он начал зябнуть. Проклятая морская влага! Она проводит холод не хуже, чем электричество. Он поднял воротник пальто и двинулся в сторону поезда.
6
Пять минут спустя ракета упала на Лонгбридж-роуд современную жилую улицу в Илфорде, Большой Лондон, разрушив три дома. В центральном доме, номер 411, в который пришёлся прямой удар, Мод Брантон и её девятнадцатилетняя дочь Айрис погибли мгновенно; её мужа, Сидни, извлекли из-под завалов, но он скончался в тот же день в неотложной больнице в Баркинге. В соседнем доме, номер 413, Фредерик и Эллен Бринд также погибли на месте; их двадцатимесячного внука Виктора доставили в больницу, но он умер по прибытии. Также погиб сосед Брантонов с другой стороны, тридцатидевятилетний Чарльз Берман. Всего погибло восемь человек, ещё восемь были тяжело ранены.