Переход подачи, заулыбался главный судья, режиссёр Хейфиц, который тоже понял, что этот ветерок в нашу пользу.
Однако счёт 8:13 так и продержался до тех пор, пока на подачу не вышел я. Мы не могли воспользоваться ветром, потому что наши мячи улетали далеко за пределы площадки, а «мосфильмовцы» все как один не могли перебить волейбольный снаряд на нашу половину.
Тайм-аут! выкрикнул я, обращаясь к судье товарищеского матча.
Не тяните резину! заголосили со стороны болельщиков. На обед пора!
Из-за плохих погодных условий предлагаю считать матч законченным! закричал хитрец Георгий Данелия.
Без проблем! захохотал Илья Киселёв. Вы признаёте поражение и выставляете ящик коньяка.
Закатайте губу, товарищ директор «Ленфильма», под хохот болельщиков ответил Иван Пырьев, который в данный момент возглавлял Второе творческое объединение «Мосфильма» и в отсутствие режиссёра Григория Александрова здесь являлся «мосфильмовцем» номером один.
Мужики, обратился я к своей команде, пока наш директор пререкался с директором из Москвы и с московскими же болельщиками, сейчас я покажу один фокус, и к вам будет только одна просьба: если они каким-то чудом перекинут мяч на нашу сторону, доведите его до меня.
Неужели сделаешь семь подач к ряду? удивился Алексей Баталов.
Есть ещё порох в пороховницах, хохотнул я.
Феллини сделает, я его знаю, поддакнул Леонид Быков.
Сделает, не сделает, заворчал Кирилл Лавров, я сразу говорил, что надо было с «Мосфильмом» играть в футбол. Вот в футболе я дока. В футбол я бы им показал.
Товарищи-товарищи, характерно растягивая слова, произнёс
Иннокентий Смоктуновский, словно в данную минуту он находился на сцене и играл Гамлета, принца датского, давайте не будем забывать про основной олимпийский принцип главное не победа, главное участие. Кто бы ящик коньяка не проиграл, пить-то будем вместе. Ха-ха-ха!
А чем плохо и поучаствовать, и победить, и тем, кому здоровье позволяет, выпить за чужой счёт? буркнул я. Собрались! Собрались! захлопал я в ладоши и взял в руки волейбольный мяч.
«Не зря в своё время ходил в ДЮСШ, вот и пригодилась наука бить ладонью по мячу», подумал я, когда Иосиф Хейфиц объявил счёт 8:13 и подачу команды нашего «Ленфильма». Ну, что ж пора познакомить гостей из Москвы златоглавой с моей фирменной планирующей подачей. В ней главное сделать резкий шлепок точно в ниппель'.
Я покрутил мяч в руках, развернул его шнуровкой к себе, а затем, подкинув этот волейбольный снаряд чуть выше головы, залепил смачную пощёчину точно по шнуровке. И моя подача приобрела самую непредсказуемую траекторию, которая была только возможна. Мяч словно заколдованный принялся резко мотаться слева на право и менять скорость полёта. И «мосфильмовцы» даже на какую-то секунду растерялись и замерли на месте. А когда волейбольный снаряд нырнул в площадку, на него разом бросились Василий Шукшин и Лев Прыгунов. Однако мяч значительно раньше коснулся песчаного покрытия волейбольного поля, прежде чем Прыгунов и Шукшин столкнулись друг с другом. Далее послышались матерные ругательства, обвинения в головотяпстве, и довольный Хейфиц во всеуслышание объявил:
9:13, подача «Ленфильма».
После чего мои подачи-планеры стали буквально терроризировать волейбольную сборную наших друзей из Москвы. Режиссёр Георгий Данелия не переставая ругался, начинающий актёр Никита Михалков недовольно кричал на нерасторопных коллег, а Василий Шукшин, не стесняясь присутствующих на игре самых красивых актрис советского кинематографа, сыпал смачными сибирскими ругательствами. Остальные же «мосфильмовцы» старались культурно помалкивать и под горячую руку режиссёров не лезть. И лишь при счёте 13:13 Данелия попросил тайм-аут. Кстати, к этому моменту балтийский ветер вдруг совершенно угомонился и сошёл на нет.
Думаешь, что если вытащил матч, то я тебя помилую? зашипел мне на ухо Илья Киселёв, пока Иван Пырьев давал своим подопечным какие-то наставления. Так вот, не того напал.
Ну, ещё не вытащил, но могу, хмыкнул я. Или уже не надо? То есть вы, Илья Николаевич, морально готовы потерять лицо и ящик коньяка?
Дунька Распердяева, что ж я тебя сразу не уволил? тихо забухтел себе под нос директор киностудии. Ладно, чего ты конкретно хочешь? зло зыркнул он на меня.
Хочу, чтобы съёмочный павильон 2 остался в моём распоряжении ещё на два месяца, предъявил я свои вполне законные требования.
На месяц, и ни днём больше, прорычал Илья Николаевич и отошел от меня подальше, чтобы я ещё чего-нибудь не выпросил.
«С паршивой овцы хоть шерсти клок, усмехнулся я про себя. И я большой молодец, что сразу же попросил в два раза больше времени на свой кино эксперимент. Как чувствовал, что дадут ровно половину».
И вдруг мой взгляд упал на Екатерину Фурцеву и Олега Ефремова. Министр культуры и режиссёр «Современника» уже не улыбались, так как явно болели за «Мосфильм», который, упустив гигантское преимущество, встал на грань поражения. И мне тут же подумалось, что слухи об их интимной связи это чьи-то больные фантазии. Такие мужчины, как Олег Николаевич, намного умнее и хитрее, чтобы опускаться до постели.