Нет правды жизни, тихо проворчал Леонид Гайдай, когда актёры отыграли эпизод в третий раз. Ты что примолк, Феллини? покосился на меня главный режиссёр. То трещал без перерыва, а тут воды в рот набрал.
Да вроде живенько получается, высказался главный оператор Константин Бровин.
Живенько, но не смешно, прошипел Гайдай. Смех, товарищи, дело серьезное. Что-то тут не то, я печёнкой чувствую.
Леонид Иович, у нас на «Ленфильме» поговаривают, что вы за каждую удачную шутку или идею платите бутылку шампанского? спросил я, припомнив одну актёрскую байку, рассказанную большим шутником Юрием Никулиным.
И кто тебе ляпнул такую ересь? прошипел Гайдай, у которого от возмущения тут же запотели очки.
Пёс Барбос на хвосте принёс, крякнул я. Хорошо, поработаю без шампанского.
После этой реплики вокруг раздались тихие и робкие смешки. Затем я встал со своего стульчика и прошёл к экзаменационному столу, где находились актёры Носик и Раутбарт. В принципе, как срежиссировать данную сцену мне было известно давным-давно, с того самого момента, как «Операцию Ы» принялись ежегодно крутить сразу по нескольким телеканалам в праздничные дни. Но для приличия и хоть какой-то конспирации момент творческого озарения я чуть-чуть попридержал.
Принести, кто-нибудь, чай! обратился я одновременно к нескольким ассистентам режиссёра.
Слушай, Феллини, давай без чая, заворчал Леонид Иович. Есть, что сказать по существу? Говори. Нет нет, да да.
Нет-нет и да-да будут исключительно по существу, хохотнул я и уселся на место преподавателя. Значит так. Сначала профессор вписывает фамилию студента Носика в ведомость и произносит: «Берите билет». А после,
взяв в руки стакан с чаем, он встаёт из-за стола и, чтобы размять ноги, уходит за спину студента. И именно в этот момент студент-картёжник стучит себя по плечам и прихлопывает в ладоши. «Профессор», шепчет он, вытащив билет. Профессор «Лопух» в этот момент подходит к студенту и тот от волнения отпивает чай из его чайной ложечки. «Можно еще?» робко спрашивает он. «Пожалуйста», не возражает преподаватель. «Ещё», уже требует наш картёжник, посмотрев на билеты, как на игральные карты. «Бери», азартно отвечает «Лопух». «Себе, вскрываемся», предлагает Носик. «Что значит себе? Что значит вскрываемся?» удивляется профессор, тем не менее, схватив один билет себе. Ну и дальше всё по тексту.
Перебор, хохотнул актёр Валерий Носик.
Логика есть, кивнул головой актёр с колоритной профессорской внешностью Владимир Раутбарт.
С чаем это хорошо придумано, закряхтел Леонид Гайдай. Перерыв пять минут, и будем снимать.
Есть ещё такое предложение! брякнул я, пока народ не разбежался по курилкам. Входит в аудиторию наш длинный студент, который сидел в коридоре, вытянув ноги вперёд. Профессор его спрашивает: «Признайтесь, вы к экзамену готовились или как всегда?». «Учил всю ночь», бурчит наш верзила. «А это у вас что?» профессор вытягивает из нагрудного кармана длинную метровую, сложенную гармошкой шпаргалку. «Пиджак не мой», тут же отнекивается студент. «А тут у нас что?» «Лопух» вытаскивает из галстука точно такую же «шпору».
Хе-хе-хе, захихикали все вокруг меня, а я продолжил:
«Галстук одолжил в общежитии», врёт студент. «А где вы одолжили это?» профессор вытягивает третью шпаргалку из рукава. «Подсунули за подкладку враги», отнекивается он. «Ну, хорошо, тяните билет», пожимает плечами профессор «Лопух». «Профессор, а можно я приду в следующий раз, когда получше подготовлюсь?» жалобно просит верзила. «Можно», тяжело вздыхает профессор, а на переднем плане лежит целая гора разных разнообразных шпаргалок.
Ха-ха-ха! опять громче всех загоготали техники и осветители.
Хе-хе, крякнул Гайдай. Чествую печёнкой, сработаемся. Перерыв!
Глава 2
Мы с такой скоростью ещё никогда не работали, признался мне Константин Бровин, которого я по случаю своего дебюта угостил коньячком. Теперь молись, чтоб плёнка оказалась без брака. А то завтра всё будем переснимать по новой.
Безобразие, проворчал я, и куда только смотрит наше Госкино? На те сверхдоходы от кинопроката уже давно можно было закупить всю технологическую цепочку фирмы «Кодак» и переоборудовать наши заводы, а «Свему» запретить навсегда, как самую дефективную в мире плёнку.
Да нашим чиновникам начхать, прошептал Бровин, покосившись по сторонам. Кино ведь как-то снимается, деньги в кассу капают. А то, что мы по три раза переснимаем одно и то же, так повторение мать учения. Ладно, если в студии пересъёмки, а если на натуре? А если у тебя в кадре танки или самолёты? Одним словом жуть.
Не то слово, кивнул я и тут же подумал, что придёт время, и эту проблему решу, чего бы мне этого не стоило.
Здорова, Феллини, ха-ха! хлопнул меня по плечу кинорежиссёр Владимир Басов, который зашёл в кафе вместе с Валентиной Титовой. А мне тут натрещали на ухо, что Феллини на «Мосфильм» приехал. Ха-ха. Я спрашиваю: «итальянский?». «Нет, говорят, ленинградский». Ха-ха.
Между прочим, Ленинград это тоже в чём-то Венеция, только чуть севернее и на Неве, усмехнулся я и, пожав руку режиссёру, кивнул его супруге Валентине.