Как ваши «подопытные кролики» попадали именно в 1964 год?
Каждый из наших «посланцев» в 1964 году пережил некую серьёзную травму. Кто-то в том году сломал ногу, кто-то руку, кто-то очень сильно отравился, а кто-то чуть-чуть не утонул. Травмирующий эпизод это точка в биографии человека, которая максимально чётко фиксируется в памяти.
Боле-менее понятно, улыбнулась блондинка. Что вы планировали передать в прошлое?
Это яснее ясного, криво усмехнулся академик. Последние достижения науки и техники. Экономические рекомендации. После снятия Хрущёва новое правительство СССР было готово для больших перемен. Ему только не хватало чётких знаний и нужного вектора развития.
Бред, кто бы поверил вашим чудикам? захохотала гостья. Кто бы их стал там слушать, кроме врачей в дурдоме? Ладно, это лирика. Почему были свёрнуты опыты?
На пятый год существования нашей научной группы и лаборатории произошло одно крайне странное событие, произнёс Василий Николаевич и, сильно закашлявшись, начал задыхаться.
Что случилось закричала ему прямо в ухо незнакомка. Быстрее!
Старые испытуемые пропали, а вместо них появились но вы е пробормотал академик и его безжизненное тело рухнуло на пол.
И Леонид Гайдай не был таким исключением. В понедельник 31-го августа 1964 года во второй половине дня Леонид Иович с таким лицом ходил по съёмочной площадке кинопавильона 7, что многие его подчинённые старались лишний раз не отсвечивать. Первым после обеда он отчитал художника декоратора. По его мнению обстановка в студенческой аудитории, где профессор «Лопух», в исполнении актёра Владимира Раутбарта принимал экзамены, выглядела недостаточно правдоподобно.
Где колбы? Где электрические приборы? Где эта самая кристаллическая решётка? прошипел он.
Спокойно, Лёня, всё уже в пути, хитро усмехнулся многоопытный ветеран «Мосфильма» Артур Семёнович Бергер. В пути, всё в пути.
Как чего-то не хватает, так это обязательно в пути, проворчал Леонид Гайдай, посмотрев по сторонам в поисках новой «жертвы».
«Сейчас сцепится с главным оператором, что камера не так стоит, что света в аудитории мало, и прощай съёмочная смена до завтра», тут же подумалось мне, поэтому, не теряя ни секунды, в дело спасения знаменитой советской кинокомедии «Операция Ы» вклинился я.
И вообще, если смотреть глобально, то я вклинился в этот 1964 год из далёкого, но не совсем светлого будущего. Зашёл в кинозал глянуть одним глазом на фантастический «Аватар: Путь воды», а очнулся в общежитии киностудии «Ленфильм». И что характерно очнулся молодым, здоровым, полным сил, с другой фамилией, именем, отчеством и в другом теле. И теперь я не старый занудный душнила-пенсионер.
Теперь я 24-летний перспективный кинорежиссёр Ян Нахамчук, по прозвищу Феллини, которое приклеилось как-то само собой. И кстати, до сих пор не понимаю: как такой фантастический перенос сознания из будущего в прошлое мог произойти?
Леонид Иович, я что-то не уловил, а наш Шурик по какому предмету сдаёт экзамен? спросил я у Гайдая, показав ему сценарий.
Какая разница? шикнул на меня мэтр легендарного советского кино.
Вообще-то большая, пробурчал я. Колбы и кристаллическая решётка это химия, электрические приборы и электрофорная машина, где возникает искра это электротехника. А синхрофазотрон, о котором говорит студент Дуб в общежитие это физика элементарных частиц.
Ну и что? зло вперился в меня Гайдай.
Как что? всплеснул я руками. Если Шурик и Лида читают конспект по Сопромату, где изучается сопротивление материалов на кручение, изгиб, сжатие и растяжение, то зачем нам ещё три разных дисциплины? И кстати, старая студенческая присказка: «сдал сопромат можно жениться», нам как раз будет в тему.
Белиберда какая-то, по-стариковски закряхтел 40-летний режиссёр. Ну, допустим. Что ты предлагаешь?
Во-первых, колбы и электрофорную машину отставить, я начал загибать пальцы. Здесь требуются гири, зажимы, противовесы. Перекладина, на которой что-нибудь тяжёлое болтается. Плакат с эпюрами моментов. И третье, надо чтобы после экзамена приятель Шурика спросил: «Как сопромат?». А тот ему ответил: «Отлично. Сдал. Могу жениться». И тогда на крыльцо института вполне по логике сюжета выплывет наша красавица студентка и комсомолка Лида.
Хе-хе, а парень-то дело говорит, поддакнул мне художник-постановщик Артур Бергер.
Делайте, что хотите, тащите свои гири, перекладины и эти купюры моментов, отмахнулся Гайдай и тут же скомандовал, товарищи актёры, все на исходную. Репетируем!
И как только голос Гайдая, усиленный мегафоном, разлетелся по студийному павильону, техники, осветители, актёры первых и вторых ролей, ассистенты оператора и режиссёра тут же забегали, словно дело происходило на плацу перед построением. «Лихо, присвистнул я, у меня на съёмочной площадке такой дисциплины не было». Однако затем началась репетиция сцены, где студент-картёжник безуспешно сдавал экзамен, и народ, не задействованный в эпизоде, снова расползся по кинопавильону куда попало.
А между тем картёжник в исполнении Валерия Носика и профессор «Лопух», Владимир Раутбарт, с поставленной задачей пока не справлялись. Небольшой текст сценария они отыгрывали без запинок, но то, что происходило в кадре было совсем не смешно. Хуже того этот актёрский этюд выглядел просто нелепо. Представьте: сидит суровый преподаватель, а перед ним стоит студент и, постукивая себя то по одному плечу, то по другому, затем три раза хлопает в ладоши и вытаскивает якобы счастливый билет. Лично я, такой цыганочки с выходом ни на одном экзамене никогда не видел.