На наступивших выходных состоялся плановый забег по маршруту ГУМ-ЦУМ-«Детский мир», в котором был сделан ряд попыток приобрести что-то достойное такого замечательного сына и просто статного молодца Тимура. Школьную форму купить родители даже не попытались, натолкнувшись на волну презрения с его стороны. Так или иначе, но совсем без одежды в школу идти нельзя даже в тёплую погоду. Кое-что пошива отечественной промышленности тоже смотрелось вполне ничего. Всякие рубашки, майки, носки-трусы. Наткнулись на скучные белые футболки, папа и сын решили забить их принтами совместно. У отца был опыт такого рукожопства с битловско-хипарской молодости, а Тимур имел понимание того, как должна выглядеть футболка реального пацана. Да и рисовать он немного умел.
Вот только вечернее происшествие расстроило все планы двух мужчин, разводящих анилиновые краски и делающих эскизы на ватмане. На как происшествие, скорее заболевание. Сильная боль, которую ощутил Тимур внизу живота, не давала ему никаких вариантов развития событий:
Сынок, выпей анальгин, вот таблетка. Может пройдет. Вдруг ты съел что-нибудь не то.
Да нет, мам, думаю, само не пройдет. Какие-то симптомы знакомые.
И что же делать?
Резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонита! Тимур процитировал еще не снятый фильм и сам засмеялся сквозь боль. Вызывайте «Скорую», родители, на авось надеяться не буем.
Когда приехала «Скорая помощь», молодой врач подтвердил, что симптомы вполне похожи на воспаление аппендикса, и что мальчика они забирают себе. То есть, с собой. И нет, брать из еды ничего не надо, тем более бутерброды и беляши. И бритва тоже не понадобится, там брить пока нечего. А пижаму парню дадут.
Пользуясь несовершеннолетием детского организма любимого сыночка, мама поехала вместе с ним, и это не обсуждалось. На операцию, которую было решено провести прямо поздним вечером (острый живот!), она тоже хотела пойти, но женщину грубо оборвали, слегка накричали и послали в холл ждать, когда всё станет здорово.
Тимур не влезал в разговоры, сочтя, что ему хватит роли жертвы и носителя опухшего отростка. Лежал, подтягивал ноги, заученно говорил по пятому разу, где и как больно, пересаживался, снова ложился Готов ли он сдавать свою кровь на анализ его тоже не спрашивали, просто велели работать кулаком и терпеть. Терпеть это была его главная задача. Так что время думать было, время излить сарказм на Кайроса и спросить пустоту, как соотноситься его приступ аппендицита с удачей, везением и счастьем.
В операционной, куда его в конце этого пипец какого длинного вечера, Тимура попросили считать до десяти. Задача даже для восьмиклассника плёвая, а уж для взрослого мужчины, умеющего считать свой процент, доход компании, НДС и откат одновременно, это совсем ерунда. Начав считать и дойдя до одиннадцати, он понял, что наркоз не подействовал. Вместо того, чтоб сказать: «Двенадцать», он крикнул: «Алло, наркоз не действует, не режьте!» Крик не вышел, взамен этого получилось
сипение, но его всё-таки услышали. И даже засмеялись, словно он какую-то шутку произнёс. «Всё, парень, мы уже закончили! Повезло тебе, вовремя привезли». Так себе, везение, подумал Тимур и отключился опять.
Палата, в которой он проснулся, не поражала светом, чистотой и оснащенностью. Она была чистой и светлой ровно в той мере, какой ждешь от больничных палат летом. Большие окна это определенно правильно. А из оснащения койки, умывальник в углу да тумбочки. Ах да, еще какие-то шнурочки в розетки в стене.
С сериалами про убогую советскую действительность, просмотренными Васей в той жизни, интерьер не совпадал ни в чем, кроме цвета стен. И коек всего шесть, и штукатурка не обваливалась, и линолеум на полу не рваный. Никто не рвал гармонь в приступе творческого безумия, никто не смолил самокрутку. Лежит себе народ тихо, почитывает книжки, сбоку парнишка чуть постарше Тимура, дальше дядьки разновозрастные. Явно ни одного умирающего, так что ничьи стоны не оглашали окрестности.
О! Проснулся комсомолец! Вот человек умеет всё от жизни брать: и обход проспал, и завтрак, и маму родную.
Чё прицепился, Митрич, после наркоза парень отходит. После него все спят.
Игорь! Тимур повернулся налево и увидел тянущуюся к нему руку паренька-соседа.
Тимур! Ой! Он попытался принять удобное положение, но было больно. Так что просто вытянул левую руку и коснулся пальцев Игоря, имитируя рукопожатие.
Лежи! Нормально всё. Первый день больно будет. Я тоже с аппендицитом.
Что значит «будет»? Уже больно! С обидой ответил Тимур. Его не сильно порадовало то везение, которое у него нарисовалось. И есть охота. И пить!
Насчет всего этого тут строго, тебе первый день пить даже нельзя, не то что есть. Терпи. Бог терпел и нам велел.
Кому как. Мне бог ничего такого не предписывал. Сказал только, мол плодись и размножайся.
Ну хоть не отрицаешь наличие бога, это уже прогресс. Верующий? И надежда в глазах соседа как фонарик включили.
Вера есть суеверие и пережиток тёмной эпохи. Наша обязанность всё знать!
Верно сказал, комсомолец, не поддавайся этому семинаристу! Крикнул кто-то из другого угла палаты. Скучно людям, вот и подслушивают.