Если бы вчера вечером Мертенс не устроил для генерала и нескольких других тодтовских офицеров банкет, ему бы не пришлось сейчас покидать пансион и срочно уезжать из Берлина, потому что кошелек с металлической монетой в пять марок лежал бы теперь в его кармане.
Мертенс обругал себя: ну, почему он не взял кошелек с собой?
Набирая номер телефона, он вспомнил, как напился вчера генерал, и с иронией усмехнулся. Перед банкетом Мертенс передал ему небольшую папку, сказав: «А тут деловые бумаги, которые, очевидно, вас заинтересуют...» Генерал спрятал ее в сейф, даже не взглянув. В папке лежали деньги процент от сделки. Что ж, генералы тоже люди и не лишены человеческих пороков
Потом они на двух машинах поехали в какой-то городок под Берлином, где и просидели до утра в отдельном кабинете ресторана, заказанном генералом.
Если бы Мертенс знал тогда, что именно в это время бомба угодит в дом рядом с пансионом фрау Вернер!..
Услышав в трубке голос генерала, он сказал громко, так, чтобы фрау Вернер не пропустила ни слова:
Прошу извинить, но наша сегодняшняя встреча не состоится. Неотложные дела, господин генерал, речь идет о престиже фирмы: я должен через час выехать в Бреслау. Еще раз извините, генерал. Я вернусь через двое суток и сразу же позвоню вам.
Он положил трубку и повернулся к фрау Вернер. Потом взял счет и оплатил с точностью до пфеннига. Фрау Вернер не обиделась напротив, она больше уважала клиентов, которые не бросались деньгами и не давали щедрых чаевых. Состоятельный человек знает цену каждому пфеннигу.
Так я жду вас через два дня, любезно улыбнулась она Мертенсу на прощание. Моя комната в вашем распоряжении.
Я чувствую себя здесь, как дома, ответил тот. До свидания.
Монтер закрыл за Мертенсом дверь и облегченно вздохнул. Ему показалось, что этот господин искал бумажник в ящике стола. Скряга несчастный, ведь там была только мелочь.
Граупель съежился, нащупав в кармане кошелек. И надо же такому случиться! Он подобрал его автоматически, даже не раскрыв. И только потом, увидев в нем всего несколько монет, хотел было положить на место, но тут вернулся этот Мертенс А отдал бы он кошелек, если бы в нем была более крупная сумма денег? Кто знает?
Ему вдруг стало страшно, словно его уже поймали и сейчас потащат в полицию.
Фрау Вернер пошла в свою комнату, Граупель же, пользуясь ее отсутствии,
высыпал мелочь в карман, а кошелек выбросил в развалины. Он знал, что поступил скверно, но стоит ли бередить свою совесть из-за несколько марок, случайно попавших в руки?
Когда муки перестали терзать Граупеля, он обратился к фрау Вернер:
Пожалуй, я вам больше не нужен! Если что, позовите меня.
Спасибо вам, Клаус, отозвалась та. Даже не знаю, что бы делала без вас!
Пустяки, буркнул монтер и направился к выходу.
Пять серебряных марок Мертенса Граупель потратил на сигареты в табачной лавке на соседней улице. Он перекинулся с лавочником несколькими словами, пожаловался на дурную погоду с дождями и туманами, на раненую под Москвой ногу, болящую к ненастью. Они сражались тогда, как львы, но что поделать русские стояли насмерть
Сказав это, монтер испугался: что, если этот лавочник осведомитель СД, а там за такие слова по головке не погладят.
Зато сейчас, воскликнул он с оптимизмом, наши доблестные войска прижали русских к Волге, Сталинград вот-вот падет, и я искренне жалею, что не могу быть там!
В шесть часов вечера лавочник стал подсчитывать дневную выручку. Примерно в это же время Пауль Мертенс был уже в Гааге и звонил с вокзала секретарю фирмы. Услышав спокойный голос Вилли, он облегченно вздохнул.
Дела не очень хорошие, начал он неопределенно, и мои надежды не оправдались...
Сорвался подряд на строительство гаражей? не понял Вилли.
Хуже! ответил Мертенс. Я хотел бы увидеть вас. Там, где мы обедали в прошлый раз. Приезжайте сразу с бумагами, самыми важными. Вы меня поняли?
Конечно, перебил Мертенса Вилли. Выезжаю и скоро буду.
С Вилли разговаривать одно удовольствие: понимает все с полуслова. Через двадцать минут он приедет на окраину Гааги, в небольшой ресторанчик, где посетителей всегда мало, и они спокойно обсудят положение дел. Вернее Пауль уже знает, что делать: он имел достаточно времени, чтобы обдумать все и решить, как действовать дальше...
В этот момент, когда маленький «Ситроен» Вилли останавливался у ресторанчика, лавочник в Берлине разглаживал и складывал в стопку ассигнации: он был педант, этот старый лавочник, и ежедневный подсчет денег доставлял ему истинное наслаждение, сравнимое разве что с лишней чашечкой кофе, выпитой на завтрак, и не эрзац, а настоящего бразильского кофе, от которого взбадривается тело и светлеет голова.
Лавочник вздохнул: придется ли ему еще когда-нибудь отведать этого дивного кофе, почувствовать его божественный вкус?
Он сдвинул бумажные деньги и начал пересчитывать серебро. Сложив четыре пятимарковика столбиком, он хотел было поставить его на стол, но одна из монет привлекла его внимание, и старик положил ее отдельно.