Рагастена поместили в одну из камер пятого круга, после того как перенесли из Ватикана по подземному переходу, более широкому, чем узкий лаз, известный только папе, Чезаре и Лукреции.
Когда с него сняли капюшон, Рагастен быстро огляделся. Гарконио жестом отослал своих помощников, а потом вышел сам, бросив напоследок на пленника взгляд, исполненный ненависти.
Враг бежал! пробормотал Рагастен, оставшись один. Мне почему-то кажется, что я погиб Но я не доставлю им радости увидеть мои предсмертные стенания.
Он был молод, и жизнь била в молодом теле ключом. Конечно, ему казалось невозможным избежать мести семейки Борджиа. Но несмотря на весь ужас своего положения, шевалье был дальше от состояния безнадежности, чем в тот момент, когда он вышел из гробницы на Аппиевой дороге и был убежден, что навеки расстался с Примаверой.
Странная вещь происходила в это время в непоколебимом и бдительном
сознании шевалье. Оно полностью освободилось от влияния Чезаре! А освободившись, шевалье не мог не стать врагом этого человека, который в итоге-то ничего ему не дал, кроме внешних признаков очевидного благоволения. Такая благодарность монсиньора и ввергла его в тюрьму.
Но арестовав шевалье без видимой причины, Чезаре освободил его от обязанности хранить верность военачальнику. Так лишение свободы сделало узника вольным. И шевалье сказал себе, что если он когда-либо получит настоящую свободу, то безо всяких угрызений совести сможет посвятить свою жизнь служению Примавере.
Время между тем тянулось медленно. Рагастен поначалу было собрался выковырять железный крюк из каменной стены. Но очень скоро он убедился, что даже с подходящим инструментом ему потребовалось бы немало дней, чтобы осуществить этот замысел. Потом он попытался разбить ручные и ножные кандалы, резко ударяя ими друг о друга. Он только набил себе синяки. Наконец он уперся изо всех сил, пытаясь разорвать хотя бы одно звено в цепи Всё было бесполезно. Тогда шевалье присел у стены и машинально стал жевать кусок хлеба. Потом мало-помалу усталость взяла свое, и шевалье уснул.
Его пробудил скрежет ключа в замке. Камера осветилась.
Вошли двое стражников; каждый из них держал в руках факел. За ними в камеру протиснулись четыре аркебузира, потом еще трое мужчин в монашеских рясах, с капюшонами, прикрывавшими головы, расположились прямо перед ним. А в коридоре Рагастен заметил солдат с пиками и алебардами добрых два десятка солдат готовы были наброситься на узника по первому приказу.
Один из троицы в капюшонах выступил на шаг, тогда как двое других приготовились записывать.
Вы и в самом деле шевалье де Рагастен? спросил мужчина.
Да, синьор А вы кто?
Я судья верховного трибунала, уполномоченного выносить окончательные приговоры во имя папского правосудия, опирающегося на Божественную справедливость. Обвиняемый, вы прибыли в Италию, чтобы подстрекать к измене против святого отца и его августейшей семьи.
Я приехал в Италию, чтобы поступить на честную службу к герцогу Борджиа, ответил Рагастен.
Свидетели показали, что ваши намерения были далеки от тех, что вы только что назвали. Но мы не хотим углубляться в ваши мысли Мы только обвиняем вас в попытке убийства
Убийства? Рагастен скорее удивился, чем возмутился.
Вы неожиданно, изменнически, трусливо нанесли удар кинжалом монсиньору Франческо, герцогу Гандийскому.
Рагастена оглушило столь неожиданное обвинение. Он просто пожал плечами.
Отвечайте на выдвинутое против вас обвинение Не молчите.
Я молчу, потому что это обвинение абсурдно. Убийца Да вы его знаете так же хорошо, как и я. До сих пор я сомневался в увиденном Не доверял своим чувствам. Но теперь я убежден, что не ошибался. Передайте синьору Чезаре, чтобы в следующий раз, когда он нанесет подлый удар кинжалом, он хорошенько вытирал следы крови.
Вы напрасно пытаетесь внушить суду факт омерзительного кощунства, поспешно возразил судья. Повторяю. Можете ли вы доказать, что не закололи кинжалом Франческо, герцога Гандийского?
Рагастен присвистнул, как на охоте.
Напишите, что обвиняемый признался! крикнул судья.
Напишите также, что судья верховного трибунала солгал, добавил Рагастен.
Ничего не ответив, судья схватил протокол, который ему протянул писарь и принялся поспешно читать его. Он закончил чтение следующими словами:
Осужденный, приговор будет приведен в исполнение в течение трех суток. Этот срок вам дается, чтобы испросить Божественное милосердие
А вам вам потребуется целая жизнь, чтобы смыть с совести злодеяние, вами совершенное.
Несколько секунд спустя Рагастен остался один. Эта пародия на суд совершилась с такой быстротой, что шевалье подумал, не приснилась ли она ему.
Но вскоре он смог отчетливо воспроизвести все детали этой ошеломляющей сцены. И вновь отдались в мозгу слова приговора:
Осужденный будет помещен в последнюю камеру на срок два раза по двенадцать часов, чтобы раскаяние смогло войти в его развращенную душу Потом он будет извлечен оттуда живым или мертвым Ему будут отрублены запястья в публичном месте Палач перерубит ему шею на судебной плахе топором или мечом Тело осужденного будет выставлено у позорного столба в течение двух суток после казни.