Ракитин, протянув ему бутерброд, отправился в комнату звонил телефон.
Саша? донесся голос Риты.
Сегодня, на службе, они не сказали друг другу ни слова, обменявшись только кивками и короткими взглядами: он с подчеркнутой отчужденностью, она словно оправдываясь перед ним, виноватым во всем, в том числе перед ней, к кому относился бездумно и потребительски, никогда не принимая хоть сколь-либо всерьез их связь.
Саша, говорила она, невольно запинаясь в волнении, я не хотела там, на работе Мне вообще сейчас трудно И тебе неприятно да?
Рита, ответил Ракитин тихо, не надо. Если кто-то и должен себя осуждать я. Да и к чему накручивать грехи задним числом?..
Я хотела сказать Что-то у тебя с шефами неблагополучно И еще. На Семушкина документы пошли в МИД. Имеется в виду Испания, понимаешь?
Саня, свистящим шепотом позвал Юра из-за двери, почтальон!
Я перезвоню, сказал Ракитин. Потом. Ты извини. И пошел в прихожую, где, держа в скрюченных пальцах листок бумаги, топталась старуха в телогрейке, ботах, шерстяном платке и в круглых очках, свисавших с угреватого носа. Тубы старухи были густо обведены губной помадой, которая шла ей, как птеродактилю.
Повестка вам, распишитесь, проскрежетала она, показав металлические зубы. Здесь Оторвав контрольный корешок, с неодобрением оглядела поверх очков Ракитина и, видимо, превосходно знакомого ей Юру. Веселая квартирка! вздохнула с сарказмом и, поправив брезентовый ремень сумки на ватном плече, удалилась.
Зато ты грустная, блядь старая! на выдохе заключил Шмакин, прикрывая дверь, за которой прозвучал возмущенный выкрик:
Как вам не стыдно! При чем тут возраст?!
Обернувшись к Ракитину, Юра поделился:
Я думал мне. Аж сердце в трусы упало Тебе, точно?
Ракитин молчал, в десятый раз перечитывая: «Вызываетесь прокуратура явиться»
К следователю произнес ошарашенно.
Из-за аварии! сразу догадался Юра. Конечно смертельный исход! Ты как, под наркозом был? Принимал дозу?
Ракитин рассеянно посмотрел на него. Посвящать соседа в подробности не хотелось, но вместе с тем стало так одиноко и муторно, что решился. Угрюмо обрисовал ситуацию.
Чегой-то затемненное, потряс патлами искушенный на бытовом уровне в уголовной юриспруденции Юра, блуждая из угла в
угол в дырявых шерстяных носках тапочек у него не имелось.
Остановился напротив Ракитина, задумчиво щуря глаз.
Дело закрыли, так? В больнице кипеж не поднимали, так?
Ну так, покорно согласился Ракитин.
Так! Юра поднял палец с обломанным ногтем. Значит, кто-то стукнул. Друг подколодный, значит, имеется. Вычисляй.
Никто не мог, произнес Ракитин раздельно.
А родители ее?
Никто не мог, повторил Ракитин упрямо, глядя на сжатые свои кулаки.
Жисть не знаешь! вздохнул Юра умудренно. Да некоторым стукнуть физическая потребность! Как утром пивка с воблухой. Кило удовольствия. Ты вот что, посоветовал вдумчиво. Ты ни в какую! У них был бы человек, статья найдется! Это бандитов не сажают, а такие, как ты, все показатели по раскрываемости и закрывают! Учти: расколешься, поедешь: днем сосны пилить, ночью решетку «Аварийка» жуть, а не параграф! Рыбий Глаз червонец оттянул Под этим делом в светофор впаялся. На самосвале. Самосвалу ни хрена, а светофором старуху с авоськой по кумполу Экспертиза, сорок градусов в крови и десять лет! За старуху. И за светофор полсрока выплачивал. Не-е, ты ни в какую, в отказ, понял? Дело закрыли, так? принялся загибать пальцы. В больнице кипеж
Ну хватит! Ракитин поднялся. Игра в угадайку Посмотрим как, что.
Вернулся в комнату; положив повестку на стол, уставился на нее долгим, бессмысленным взглядом. Страха не было, обескураженность разве
«Ну и посадят, подумалось безразлично. Ну и поделом».
Снял трубку звякнувшего телефона.
Папа?! ворвался в сознание, путая мысли, возбужденный голос сына. А я в церкви был! Сегодня.
Ну пробормотал Ракитин. И что видел?
Там был бог, и он пел, а все ему кланялись. Мальчишку распирало от впечатлений. На стенах висели портреты, бабушки подходили, крестились, целовали их и деньги клали в блюдце. А еще сидел кассир и раздавал всем деньги. Мне не дал, потому что я не крестился. Он внезапно осекся: послышался голос тещи, что-то громыхнуло, и дали отбой.
Ракитин уселся возле телефона, тупо ожидая повторного звонка и зная: не будет его, а набрать номер самому нельзя. Невозможно.
Назойливым эхом прозвучал в памяти голос соседа: стукнул друг
Неужели Гришка? Конечно, ненадежен приятель детства, лукав, жаден что там Но нет! А если все-таки да? В таком случае начальство в курсе о поездке в Штаты, а это полный завал! Крах, все! И он сейчас в разработке, причем в детальной!
Он прикусил губу, теребя уголок казенной бумажки с фиолетовой каракулей чьей-то подписи. Подумалось: «По заслугам. И вину придется искупать не только перед самим собой, но и в соответствии с действующим законодательством, такая вроде формулировочка на сей счет»
Набрал номер Риты. Но положил трубку. С ней говорить невмоготу, перед ней он тоже в грязи
Она искала в нем опору в своем одиночестве добрая, милая женщина, чья судьба не сложилась, чье счастье не состоялось возможно, из-за ее же собственной нерешительности, замкнутости, принимаемой многими за признак скучного и нелюдимого нрава; впрочем, стеснительность часто путают с высокомерием, а высокомерие с чувством достоинства