Он впал не то в оцепенение, не то в угрюмое отчаяние от нового тупика, куда пришел в лабиринте обманчивых замыслов.
Безглазое небо, где не было
ему путей, таило в огромности чуткой своей тишины какую-то тайну, и вдруг он остро ощутил главную тайну! которую нельзя постичь ни догадкой, ни умозрением, лишь отрешенностью от всего, и замер, погрузившись в странное, обрывающее мысли чувство космоса безжалостное и блаженное, и вскоре стал ничем, но и остался собой, будто обрел» вечный покой и вечную жизнь бездумную и мудрую.
Из безучастности растворения в небе, звездах и ночном воздухе с запахом прелых водорослей, сырого песка и легкой гари его вывел прочертивший мигающим тревожным пунктиром в ночи самолет, исчезнувший за изломом хребта и оставивший после себя подлый летящий вой бомбы.
Пугливо сжавшись, он, не теряя ни секунды, руководимый каким-то безотчетным, органическим страхом, юркнул в убежище изломанных коридоров-зеркал, теперь с одной и конкретной целью: спастись, а не спасать, и под улюлюканье зловещего посвиста, иглой пронизавшего сознание, в затравленном отупении кинулся прочь, угнетенный досадой и унижением, бормоча жалкие ругательства: в адрес и линкора, и города, где заполошно вопили сирены, и философического ротозейства, помянул также род людской и силы Вселенной
Грозило ли ему что-либо? Нет. Причина страха крылась в ином: оказывается, прожив так долго, он не устал от жизни и хотел жить. Но почему-то подобное желание сильно смахивало на элементарную трусость
Последнее, о чем он подумал, что попросту привык жить, а со старыми привычками легко не расстаться
Если это был юмор, то грустный, если довод смешной.
Очнулся. Оторопело повел глазами по сторонам.
Диван. Потолок. И мысли связные, бессвязные, но одинаково ничего не меняющие, в решение не складывающиеся и успокоения не приносящие.
Но что-то внутри настырно твердило ему о никчемности той сонливой обреченности, в которой он пребывал, и упорно звало к неведомому, но необходимому действию, и усилием воли он заставил себя встать, подойти к письменному столу и начать разбираться с оставленными Ракитиным бумагами, погрузившись в кропотливое и нудное сопоставление вероятных слов и цифровых комбинаций
Вероятно, это было его последним и никчемным делом, но он глупо и решительно, подобный многим своим собратьям, решил довести его до конца.
И на третьи сутки усердного корпения восторженно понял: не зря! Из комбинаций нулей и единиц родилась фраза:
«Неистребима сущность, как космос. И много есть спасительных врат на Земле, открывающих для нее миры»
РАКИТИН, ЮРА ШМАКИН И ЖИТЕЙСКИЕ ДРЯЗГИ
Юра Шмакин был низкоросл, патлат, круглое плоское лицо его с узким разрезом бойких глаз, сплюснутым носиком, губами бледными и длинными, как у сома, обладало всеми признаками человека, пьющего регулярно и всякий раз на результат; невысокий лоб украшал извилистый шрам, а на щеке краснела свежая ссадина.
Несмотря на тридцатипятилетний возраст, лицо Юры было почти безволосо, в чем виделась известная предусмотрительность природы, поскольку бритье и стрижку он полагал для себя процедурами несущественными.
О смерти Людмилы Юру известили скорее всего, бабушки со скамеечки возле подъезда, непостижимым образом знавшие о жильцах все подробности.
Хорошая была Людка деваха! выразил Юра сочувствие. Хоть и гоняла меня, прочее такое А правильно, так нам и надо! Но ты, сосед, не убивайся. Я тоже тут Юра в задумчивости вытянул губы, отчего на щеках его образовалось два воронкообразных провала, тоже жену схоронил. Он поднял руку и безвольно уронил ее на колено, как бы показывая таким сокрушенным жестом, что опуститься его заставило исключительно горе утраты.
Ракитин, привыкший к подобным экспромтам соседа, рассеянно кивнул.
Юра врал по любому поводу: врал воодушевленно, самозабвенно, причем безо всякой, как правило, выгоды, фантазируя в основном на темы своего прошлого и настоящего. Исключением являлось будущее. О нем Юра помалкивал. Скорее всего, и ему виделось оно слишком реально-страшненьким для каких-либо радужных прожектов и оптимистических прогнозов.
Две жены одна за другой расстались с Юрой давно и без сожаления, о чем Ракитину поведал он же, видимо, подзабывший прошлые откровения с общей идеей того, что бабы змеи, им только деньги давай да дома торчи как пенек, а он личность по натуре свободолюбивая и тяготеющая к свежему воздуху подворотен.
Схоронил трагически развивал Юра сюжет
очередной псевдореминисценции. А красавица была! Стюардессой работала. На иностранных маршрутах. Здесь он помедлил, взвешивая, очевидно, версию с авиакатастрофой. Однако закончил без душераздирающей развязки: Представь! Пошла в булочную и под трамвай случайно Бутербродик, кстати, не одолжишь? добавил, преданно глядя на раскрытый холодильник Ракитина.
Где отдыхал-то? поинтересовался тот. Во внутренних делах?
Где ж еще! Не в декрете ж! сказал Юра, обретая чувство реальности и печальную интонацию из голоса убирая. А как было-то?.. Ну я ж тут бухал две недели без роздыху Вышел му-утный Сел на бревно в садике. Ну, тут кореш мой подваливает Рыбий Глаз. Ага Глаз у него фарфор. В зоне табуретом выстеклили. Ну, с пузырем, исьтесьнно Я стакашек буль и наверх гляжу, чувствую приживается И вдруг наверху-то, среди ветвей, вижу обезьяна В натуре обезьяна! Ну, думаю, приехали! Аж в пот бросило. Опускаю, значит, глаза ну и говорю Рыбьему Глазу: мол, посмотри-ка, кореш, наверх Тот посмотрел. Хе, говорит, обезьяна, бля Как мне тут полегчало, Сашок, как полегчало! Ну, поймали ее, тварь Я одному доценту позвонил, знаю его. Он такой, все покупает. Я ему даже битое стекло витринное засадил: горный, говорю, хрусталь А он: сам вижу Ну, в общем, давай, говорит, встретимся у метро, вези макаку Взяли у Рыбьего Глаза чемодан, дыру в нем прорезали, чтоб дышала она Ну а сами уже вдугаря Стоим возле метро, мент патрульный Чего, говорит, делаете тут? А обезьяна лапу из дыры высунула и скребет ею по асфальту Я мента спрашиваю: ты, легавый, видишь ту мохнатую лапу? Тот так это оторопел Ну, говорит, вижу. А я говорю: вот эта лапа меня и отмажет! Короче, очнулся в камере. Хорошо, еще пятнашку оттянул, добавить хотели Я им электричество в отделении ремонтировал электрик ж я Второй разряд! Чего-то соединилось, до сих пор не разберут в сортире света нет, со спичкой ходят Юра довольно ухмыльнулся. Начальник говорит: вредительство! Какое вредительство, у человека руки дрожат без похме-ла, вот и замкнуло У меня, говорю, вынужденное состояние здоровья! А он: будешь еще пятнашку торчать! Чуть-чуть не добавил, волк! Куковал бы Хорошо, зам его за меня вступился: гони его, говорит, пока нам все капэзэ не спалил Аче? Я б